Джулия (с душевным надрывом). Глоток света нужен мне так же, как глоток воздуха! Энтони, найди зажигалку!
Энтони (как будто действительно пытаясь её найти). Сейчас, любимая, я пытаюсь! Но что-то не нахожу!
Марк (голосом человека, открывшего страшную тайну). Энтони, дорогой мой, я вспомнил!
Энтони (потерянно). Что, Марк?
Марк (всё более торжествующе). Всё время, пока мы здесь торчим, я пытался найти в своей памяти образ статного инвестиционного банкира! Хорошо сохранившегося мужчины лет сорока с тронутыми сединой волосами! Эдакого Джереми Айронса! Или, на худой конец, Гаррисона Форда лет пятнадцать назад! Но мне это не удавалось! Надо сказать, что зрительная память у меня великолепная! Раввин Могилевич говорил мне…
Джулия (напряжённым голосом). В задницу вашего Могилевича! К чему вы клоните, Марк?
Марк (смакуя, мечтатально). В задницу Могилевича… Хорошо-то как! Впрочем, моя мама наверняка была бы иного мнения! Так вот, к чему это я? А к тому, милочка, что никакой Майкл Дуглас в нашем лифте не ехал! Но зато я вспомнил иного персонажа! Правда, в отличие от образа, созданного нашей красавицей Джулией, — которую я, кстати, вспомнил без малейшего напряжения! — этот пассажир лифта напоминал скорее Дени де Вито! И контейнер с пиццей у него оказался не потому, что наш щедрый и добрый банкир решил угостить своих коллег…
Джулия (холодным, жёстким, не допускающим возражений голосом). Энтони, дай мне эту чёртову зажигалку!
Салли. Марк, раввин Могилевич был прав! Ваш язык — почище пистолета! Неужели нельзя было дать двум хорошим людям умереть счастливыми?
Джулия (с надрывом). Энтони!!!
Марк (с запоздалым сожалением). Салли, лапонька, неужели вы всерьёз считаете, что счастье жизни — в счастливой смерти? Или что пара фраз, сказанных слишком говорливым евреем, могут менять судьбы людей? А если всё же существует загробный мир? Если бы всё раскрылось уже там? Представляете?
Щёлкает зажигалка. Её огонёк медленно плавёт по сцене, освещая несчастный и не очень впечатляющий облик Энтони. Длинная пауза. Огонёк наконец гаснет.
Джулия. Энтони! (Короткая пауза.) Ты прекрасен!
Э н т о н и (почти плача). Прости, любимая! Прости за мой обман! Я должен был с самого начала сказать, что я всего лишь разносчик пиццы! Неудавшийся актёр и литератор! Я слабый и лживый!
Джулия. Глупенький, я бы любила тебя ничуть не меньше! К тому же пицца была восхитительна!
Марк (ошарашенно повторяет). «Пицца была восхитительна!» Вот это любовь!
Салли (счастливым голосом). Марк, а знаете, вы не такой уж и противный!
Марк (с удовольствием). Лапочка, спасибо на добром слове!
Джон (глухим голосом только что очнувшегося человека). Господи, где я? Что со мной?
Энтони (не веря). Ему отшибло память!
Джон (с интонацией испуганного ребёнка). Мне страшно! Я боюсь темноты!
Салли (тоже не веря). Подумать только, я перевоспитала его нефритовым булыжником!
Джулия (мстительно). Давайте скажем, что он захвачен мусульманскими террористами и находится в подземелье со страшными гадами!
Марк (со своей обычной глумливостью). На самом деле последнее было бы не так уж и далеко от истины!
Салли. Марк, неужели вы считаете меня гадиной?
Марк. Что вы, моя радость! Я имел в виду себя! Однажды в книжном магазине увидел книжку! На её обложке стоял крокодил в дорогом костюме и с кожаным портфелем! Книга называлась «О юристах и иных рептилиях!»
Неожиданно где-то сверху раздаётся оглушительный, продолжающийся несколько секунд шум. Все мужчины-пленники лифта замолкают. Женщины визжат от страха. Потом воцаряется длинная пауза. Неожиданно сверху бесшумно падает мощный луч света.
Марк (голосом человека, увидевшего Бога). О, Саваоф, ты явился, чтобы спасти меня! Равин Могилевич всё же не врал!
Первый пожарник (с сильным афро-американским акцентом). Я не Саваоф, сэр! Сержант пожарной охраны Нью-Йорка Алабама Дуглас, сэр!
Марк (ничуть не менее счастливым голосом). Мистер Дуглас, надеюсь, вы не обиделись за то, что я принял вас за Бога!
Первый пожарник (невозмутимо). Что вы, сэр! С моей-то работой меня принимают за него почти каждую неделю!
Энтони. Сержант Дуглас, а что всё-таки случилось с нашим зданием?