Она осторожно обходила горы опилок, не желая загубить свои блестящие кожаные туфли.
– Что это? – Мона указала на огромный кусок дерева, который, похоже, стругали уже давно и неаккуратно.
– Распятие!
– Что?
– Из древней церкви.
– Что?! – Она перевела полный ужаса взгляд на уничтоженную реликвию.
– Нет ничего лучше для отпугивания демонов. Во всяком случае, верующих. Сделаем из него очень красивое папье-маше в форме ангелов, расставим их у всех входов, и получится идеальный защитный круг! – Он потер ладони и снял защитные очки. В дико торчащих во все стороны волосах застряла деревянная стружка, а у него на пальцах Мона заметила несколько пластырей.
– Отличная… идея… – пробормотала она и только потом вспомнила, ради чего сюда пришла. – Профессор, в моем коридоре есть одна картина, и она плачет.
– Чтоооо?
Для полной уверенности требовалось сравнение с каталогом, чтобы выявить все различия картины с изначальным видом. Впрочем, едва ценное произведение искусства легло на письменный стол, лица женщин в лодке снова стали как никогда счастливыми.
– Ничего не понимаю… – произнесла себе под нос Мона. Бербель тоже очень расплывчато объяснила, что увидела эту перемену. Но профессор, кажется, не придавал особого значения мнению скелета без глаз. Его внимание скорее переключилось на картинную раму.
– Она же новая. Я имею в виду раму. Ну, не в прямом смысле новая. Пара веков за плечами у нее точно есть. Мы заказали ее со склада, хотели что-нибудь древнеегипетское, что лучше впишется в выставку. – Он пошевелил своими импозантными усами. Эта изогнутая конструкция у него на лице отросла за последние недели и обзавелась закрученными кончиками. Мона наблюдала, как скелетиха подражает его движению. По крайней мере, теперь она знала, что принести подруге из магазина костюмов и ролевых игр.
– Позвольте-ка я кое-что перепроверю. – Профессор снова закружил по кабинету, скользнул в носках к шкафу и достал картину без рамы подходящей величины. На ней милая маленькая собачка играла с мячом. Неподходящее изображение для музея такого типа и вообще для какого-либо музея. Кто-то просто вырезал фотографию из журнала. Проследив за взглядом Моны, Копролит прочистил горло.
– Это из моей личной коллекции, – сказал он, гордо выпятив грудь.
– Мм?
– Это из выпуска «Хвостов и лапок». 1997 год, номер 23. Не то чтобы мой любимый, но… – Он откашлялся. – Я помещу его в раму, оно тоже может считаться произведением искусства, чтобы на него перекинулось проклятие, если оно наложено на раму, а… если возникнут какие-то проблемы, у меня еще четыре экземпляра двадцать третьего выпуска. Эту потерю можно будет пережить. – Он помахал перед лицом Моны вырезанным плакатом из журнала о животных, затем положил его на стол и потянулся к каркасу. Мона не была уверена, что хлопковые перчатки действительно помогают против проклятий или заколдованных рам, но профессор ведь эксперт – он должен знать. В конце концов, он занимался Сонотепом и… Мону вдруг бросило в жар. Папье-маше в виде ангелов из остатков распятия в качестве защиты от демонов. Это бы рассмешило, наверное, даже Бальтазара. Профессор Копролит не в состоянии даже подобрать два одинаковых носка, не говоря уже о том, чтобы идентифицировать проклятие на мумии. Она тут же сделала шаг назад от стола.
Однако, к ее удивлению, ничего не произошло, когда маленький черно-белый щенок с высунутым языком оказался в рамке и превратил ценное золотое украшение в дешевую пустышку.
– Трудно… – проворчал Копролит. – Я… принесу тавматургический усилитель. – В следующий момент он опять метнулся из кабинета в свою мастерскую и начал шумно рыться во всех шкафчиках. Мона не шевелилась и обменялась с Бербель долгим взглядом, который крутящиеся глаза сделали еще более выразительным. Скелетиха видела растрепанного старичка насквозь. Благодаря спутанности его сознания ей позволялось свободно ходить. И ни одну из них не удивляло, что он застрял в своей мастерской и продолжал шуметь, копаясь в ящиках и шкафах.
Повисла очень многозначительная тишина, во время которой Бербель возилась со своими накладными ногтями, а Мона мечтала о конце рабочего дня. Сегодня вечером покажут новую серию ее любимого сериала – и, хотя речь в нем шла о катастрофах, ведьмах, демонах и даже ангелах, он все равно прекрасно отвлекал ее от собственной жизни. К тому же дьявол в том выдуманном мире определенно был на стороне хороших парней, пусть и постоянно ссорился со своими растениями. Образ, который никак не согласовывался с Бальтазаром.
Чем больше повседневных действий, привычек и выражений она в нем замечала, тем больше росло ее смятение. Однажды он уплетал еду навынос из China Inn, когда Мона призвала его по незапланированному экстренному вызову – порвались пакеты с покупками. При мысли о том, что он заказывает такой дешевый перекус в уличном киоске, она вздохнула. В последнее время она поразительно часто о нем думала, и от этого живот у нее болел сильнее, чем от проклятой рамы. Хотя это больше походило на бабочек в животе. Очень упрямых бабочек. Еще один вздох, Бербель взмахнула ресницами и наградила ее долгим взглядом. Она была непобедима в «Кто первый моргнет, тот проиграл!». И Мона почувствовала, как сама по себе открывает рот, чтобы начать неловкий разговор.