Рано или поздно вы просто достигаете точки, когда жизнь превращается в белый шум, и весь окружающий хаос уже не может до вас достучаться. Мона как раз находилась в такой точке, как в глазу бури. Она не разговаривала, не думала, просто позволяла надежной руке Бальтазара вести ее, пока они возвращались к музею. На этот раз их группа обошла фестиваль, что получилось гораздо быстрее, чем маневрировать по тропе препятствий из ларьков. Им хотелось поскорее воссоединить господина Занддорна и его дочь.
Тем не менее ни у кого из их компании не осталось сил на быструю ходьбу. Опасность миновала, и после подобного стресса все наслаждались моментом спокойствия. В любом случае бежать Мона все равно не смогла бы. Борис всю дорогу оживленно болтал с инспектором. Они обсуждали мотивы врага: беседа, присоединиться к которой усталая Мона была не в состоянии. Ее окружала странная тишина, громкие голоса будто пролетали мимо, городской шум казался далеким и нереальным. В этом бредовом состоянии она даже не заметила, как музыка вечеринки смолкла и франкфуртская ночь утонула в гуле сирен и автомобильных гудков. Такой знакомый шум – она чуть не подумала, что снова очутилась в своем маленьком уголке в Оффенбахе.
– Что на самом деле произошло на ярмарке? – спросил Борис, пока они медленно приближались к музею. Там, где раньше небо освещали прожекторы, теперь сверкали голубоватые лампы и светоотражающие жилеты. К счастью, сам музей скрывала тьма, куда сейчас и нырнула их компания. Они до сих пор сидели перед зданием, Бербель и Занддорн, который мгновенно вскочил со скамейки.
– Папа! – завизжала Мэнди и побежала навстречу отцу, а он тут же заключил маленький ураган в свои объятия. Звонкий детский смех звучал как шелест ангельских крыльев, и Мона сразу почувствовала себя легкой как перышко. Она справилась, они ее нашли, спасли, вернули отцу живой и невредимой. И нет, никакой ангел не мог бы записать это себе в заслуги, Мэнди спасли в основном благодаря демонам. Это безумное обстоятельство вызвало у Моны тихий смех.
Господина Занддорна уже не волновали ни скелетиха, ни оборотень, он не обращал внимания на собаку с сигарой, словно это самое нормальное зрелище на свете. Вне себя от счастья, он подхватил дочь на руки и закружил, та радостно кричала и смеялась. А когда он поставил ее на ноги, чтобы поправить одежду, Мэнди набрала полные легкие воздуха, чтобы рассказать свою версию истории. Слова буквально лились из нее бурным потоком, и, размахивая руками, малышка составляла достойную конкуренцию Бербель.
Она увидела бумажный самолетик и пошла за ним, он увел ее с фестиваля к берегу. А потом появились обалдеть какие демоны и вонючий вампир, которые очень нехорошо с ней обращались. Они заставили ее сидеть в каком-то корявом волшебном круге. А ведь нельзя рисовать мелками на чужих тротуарах. Что она даже несколько раз объясняла этим дурацким дуракам. А так как Мэнди сильно шумела, мужчина спел ей странную песню, и она уснула. Но так же нечестно. Ей так не повезло. Но суперведьма Мона поспешила ей на помощь, и тогда началась мегамощная финальная битва. С огнем и бах-бах. Майн, лодка и вообще все взрывалось. Блестящая победа над злодеем вместе с рыцарем-вампиром и архидемоном.
– Его зовут Борис! Папа, он самый настоящий герой! Он настоящий рыцарь, – осипшим от перенапряжения голосом пищала малышка, а вампир густо покраснел, так как теперь Занддорну очень захотелось его обнять.
– Да ну что вы, прекрасная юная леди. Прошли уже сотни лет, с тех пор как я разъезжал по стране в доспехах и на коне… – затараторил Борис. Господин Занддорн энергично тряс холодную ладонь кровопийцы и даже слегка поклонился. А Мона порадовалась, что все внимание было приковано к Борису. Так она могла на мгновение спокойно закрыть глаза и перевести дыхание.
– Сегодня у тебя нет проблем с близостью… мм? – шепнул ей Бальтазар. Мона моргнула от удивления, потому что действительно – ее пальцы все еще были крепко переплетены с пальцами Бальтазара. Держаться за ручки с архидемоном… Она вздохнула и услышала его низкий смех. Демон лишь многозначительно ей подмигнул. Его близость казалась неожиданно правильной, но ведь он сегодня много чего сделал правильно.
– Спасибо… – пробормотала Мона. Этой ночью он не просто ей помог, он занялся ею и ее проблемами без ворчания, нелепых шуточек и закатывания глаз. За что, по ее мнению, заслужил поцелуй в щеку. И было приятно самой принять решение, по собственному желанию коснуться губами его теплой кожи. Он широко ей улыбнулся.