Она аккуратно свернула рисунок и убрала в карман форменной куртки.
Эта работа все больше и больше казалась настоящей удачей.
Глава 5. Копролит, это дерьмо
Огромную площадь музея заполняло множество помещений. Среди стен и коридоров, закрытых для посетителей, располагались кабинеты, склады, а иногда и целые залы. Те, кто надеялся на сказочные сокровища и тайны, весьма вероятно, не будут разочарованы. Одна секция в настоящий момент была отдана под новую египетскую экспозицию, подготовка к которой длилась уже несколько месяцев.
Мона нервно ждала перед кабинетом профессора в надежде на секундный прилив смелости, который заставит ее наконец постучать в дверь. Она беспокойно раскачивалась вперед-назад, из-за чего ее туфли тихо скрипели на плитке. Этот человек решит, достаточно ли она компетентна, правильно ли выполняет свою работу. Не важно, насколько хорошие у нее установились отношения с оборотнем и вампиром, на их слова директору наплевать. Необходимо убедить в своей компетентности профессора, и от одной подобной мысли у нее начинало покалывать пальцы.
Сегодня второй рабочий день Моны, среда, – к ее удивлению, фараон уже находился в музее и, по крайней мере, пока обходился без ведьмы. Упакованный в деревянный ящик, закованный в цепи и защищенный древними антипроклятиями. Если бы все зависело от Моны, то так бы он и лежал. Зачем обязательно показывать эту мумию общественности, если намного безопаснее было бы просто утопить принца в какой-нибудь реке? Она тут же покачала головой над собственными трусливыми мыслями. Новые права нежити приносили пользу ей самой. Они долго боролись за эти законы, а поскольку никто не хотел ждать пробуждения египетского принца, его право на нежизнь просто связали с выставкой. Если он проснется, ведомство предоставит ему квартиру, а пока спит – весь музей. Который получит от этого наплыв посетителей. Так или иначе, следить за ним предстояло Моне.
С колотящимся от такой ответственности сердцем она подняла руку, чтобы постучать. Едва она коснулась дерева, как раздалось громкое «Вуииии», и дверь резко распахнулась.
Перед ней стоял низкий худощавый мужчина с растрепанными седыми волосами, напоминающими облако. Очевидно, он предпочитал носки обуви, а шорты с гавайским узором не сочетались с лабораторным халатом.
– Госпожа Носфератух! Какая радость! Я профессор доктор доктор Фридолин Копролит, но можешь называть меня профессор доктор доктор Фридолин!
Он протянул ей руку, которую Мона приняла с вопросительным звуком. Кости его пальцев казались очень хрупкими, послышался хруст, когда она осторожно их сжала.
– Профессор доктор доктор, – начала она, но ее тут же прервал звонкий смех старика. Продолжая хохотать, он хлопнул себя по бедру, которое тоже хрустнуло.
– Достаточно просто профессора! Здесь ведь больше никого нет с таким титулом, не так ли? Разве что вы будете настаивать на том, чтобы я называл вас полным именем. – С любопытством взглянув на нее, он вышел из комнаты и один раз обошел Мону по кругу. Она старалась подогнать свой готический образ под униформу, но от черных кожаных ботинок и легинсов с черепушками отказываться не собиралась.
– Нет-нет, Моны хватит. Просто Мона, – растерянно пробормотала она, следя за ним взглядом.
– Ну, тогда заходите, просто Мона!
Бодро хлопнув в ладоши, он в носках покатился по полу обратно в лабораторию. Опустив глаза вниз, Мона увидела голый большой палец, высунувшийся в дырку в носке. Выбитая из колеи, она перевела дыхание. Вряд ли он будет критиковать ее прикид.
Профессор Копролит должен был оценить не только способности Моны, но также проклятие и соответствующие артефакты. Немало реликвий древности осталось в пыльных коробках и безумно подписанных ящиках. На первый взгляд Мону не совсем успокаивала предполагаемая помощь старого ученого, пусть тот и казался крайне приятным человеком.
Едва переступив порог священных исследовательских залов, Мона почувствовала себя словно на съемочной площадке фильма. Как будто кто-то специально заказал реквизит, чтобы воссоздать максимально стереотипный музейный зал со скрипучими деревянными половицами, запахом пыли и сверкающими сокровищами в открытых ящиках.
Мона, как загипнотизированная, смотрела на лысину отполированного хрустального черепа, лежащего на большом столе в центре зала. Отсутствие волос объяснялось его состоянием, однако, как ни странно, над верхним рядом зубов обнаружились усы.