– А как я знаменит! – раздался громкий возглас. – Люди все время кричат: «Мане, Мане, Мане!» Даже слагают обо мне песни!
– Они говорят «мани-мани-мани», ты, лягушатник!
И как только Моне окончить этот спор? Два всемирно известных художника, даже более того – их эмоциональные останки, которые определенно друг друга на дух не переносили. Она слишком мало знала о них обоих, ее общие познания ограничивались любовными похождениями Пикассо и названиями самых знаменитых картин Мане. Девушка в растерянности нахмурилась.
– Вы ведь уже в курсе этой ссоры, чем именно Мане так бесит Пикассо?
Бербель тихонечко приподнялась на костлявых пальцах и стала что-то показывать руками. Скрипнув зубами, Мона кивнула и принялась отгадывать шараду. Во всяком случае, нарисованный в воздухе квадрат опознавался легко.
– Картина!
С радостным бренчанием Бербель закивала, а затем изобразила громко ругающегося человека.
– Пикассо!
Скелетиха опять кивнула, после чего взглянула на воображаемые часы.
– Кости! – вставил оборотень.
Мона посмотрела на Бена и закатила глаза.
– Но… у нее же… – начал тот.
Ведьма тут же приложила указательный палец к губам.
– Тихо! – зашипела она.
– Но…
– Сидеть! – Ей послышалось, что Бен действительно заскулил, и Мона виновато улыбнулась. Просто он почему-то был слишком забавным. Будто сама по себе, ее рука поднялась и похлопала его по щеке. Рядом раздался грохот. Удивительно, как сердито Бербель умела греметь костями. Смутившись, Мона вновь повернулась к ней и широко улыбнулась.
На этот раз Бербель еще выразительнее ткнула пальцем в несуществующие наручные часы.
– Поздно? Сегодня? Время! Тогда? Раньше? А, раньше?
Теперь скелет взволнованно закивал.
– Картина Пикассо раньше… Ах, здесь раньше висела одна из его картин? Понятно. А когда позже тут появился Мане, обрывки духов превратились в настоящих призраков, и поэтому они возникают вместе. Типичный феномен, они вызывают друг друга, – вслух рассуждала Мона, а Бербель с довольным видом захлопала в ладоши. По коридору разнесся скрежещущий стук.
– Тихо там, у нас здесь важный разговор! – раздался окрик с французским акцентом. Их обнаружил Мане.
– Что будем делать, Мона? – спросил Бен, однако она лишь беспомощно пожала плечами. Пора действовать. Нужно как можно скорее прервать цикл поведения призраков, или они перестанут вас замечать и перейдут к своему ежедневному сценарию.
– О чем именно они всегда ругаются, только об их искусстве? – уточнила она, и, к счастью, Бербель энергично закивала вместо новых загадок. Надо срочно выучить с ней язык жестов, Мона и так собиралась его учить. – Не ладя между собой, они принижают творчество друг друга, – подытожила она.
– Было бы классно, если бы они обсудили какую-нибудь другую картину, которая им нравится, – заметил Бен, не обращаясь ни к кому конкретно.
Мона моментально развернулась к нему.
– А это идея! – взвизгнула она.
– А? – Но, прежде чем Бен успел переспросить, ведьма обвила этого здоровяка руками и чмокнула в щеку.
– Ты гений!
– Ну… да не. – Он робко усмехнулся, всем своим поведением напоминая застенчивого мальчишку детсадовского возраста, в то время как реакция Бербель выразилась в чем-то наподобие закатывания глаз.
Воодушевленная вспышкой вдохновения, Мона вышла к привидениям.
– Извините, – произнесла она, заработав два невероятно критичных взгляда.
Пикассо осмотрел ее с ног до головы, причем его пустые глаза особенно долго задержались на ее бедрах и груди, после чего криво ухмыльнулся.
– М-мне нужен профессиональный совет! – Сначала отвлечь, чтобы ни один из них не затянул свою привычную пластинку. А какой художник устоит перед подобным желанием?
– Та-ак? – заинтересовавшись, протянул Мане, и Мона поспешно кивнула:
– Не могли бы вы, пожалуйста, пойти за мной? Речь об одном… особенном экспонате, – намекнула она. Затем махнула обоим призракам, и те с любопытством поплыли за ней. Мона повела их мимо Бена и Бербель к пустому месту между двумя картинами в конце экспозиции.
– Ну так что? Мы не можем потратить на это всю ночь! – пожаловался Мане, а Пикассо кивнул.
– Сейчас, – пробормотала Мона и отодвинула в сторону одиноко стоящий стул. Теперь это место выглядело почти так же, как все остальные углы, не хватало только картины.
– Здесь же ничего нет! – Мане явно терял терпение.
– Пока ничего. – Она выдавила из себя фальшивый смешок и похлопала по карманам форменной куртки. Вот он. Как повезло! Быстро обернувшись спиной к обоим джентльменам, она раскрыла рисунок маленькой Мэнди.