– Привет, – пробормотала она.
Горящие глаза наградили ее укоризненным взглядом. Почему этот мужчина носил водолазку летом и почему она ему так адски шла, а Мона обратила на это внимание… Она сглотнула.
– Спасибо. Я… я еще практикуюсь с п-призывами. Это правда не специально. Прости. – Она попыталась искренне улыбнуться, и недовольное выражение лица в самом деле исчезло, Бальтазар выдавил из себя смиренную улыбку. Смартфон у нее в руке тихо квакнул, и он вопросительно выгнул бровь. – Моя мама.
Очевидно, более подробного ответа не требовалось: теперь демон приподнял обе брови, а в следующий миг исчез.
Между несколькими «Мхм» и «Да, вот как» Мона вышла из здания и первым делом направилась в кафе, разместившееся в подвале дома. Впереди ее уже ждал современный прилавок, а за ним – Свен, швед, хозяин заведения, с очаровательной улыбкой.
– Как обычно?
Она благодарно вздохнула и кивнула.
Прилавок был покрыт черной краской с красной отделкой, а с витрины Моне улыбалась типично гессенская выпечка, разве что вся глазурь была черной, а не белой и кто-то сделал на пончиках узор сахарной пудрой в форме летучей мыши. Большая меловая доска манила самыми разнообразными версиями кофе и чая. Уникальные сорта с причудливыми названиями, позаимствованными из панк-рока. Мона каждый день брала «Шоколадный Sex Pistols» с ванильной и клубничной крошкой. Вывеска, написанная неоновым мелом, сообщала о новых экстравагантных смесях, и Мона споткнулась на надписи Bloddle Tea – «Гарантированная температура тела навынос». Но при мысли о крови со сливовым ароматом ее слегка замутило.
– И тогда я решила сначала помыть свои кристаллы из горного хрусталя! Они ужасно зарядились всеми этими плохими аурами. Думаю, придется снова все окуривать, – доносилось из смартфона, когда Мона села за столик, чтобы выпить вторую чашку кофе и съесть круассан с маслом. Днем здесь было пусто, маленькое кафе заполнялось только к вечеру. Хотя… не такое уж оно и маленькое. Чуть дальше помещения кафе превращались в бар со множеством высоких столиков и несколькими уютными уголками. А если пройти вдоль черных стен до самого конца, то наткнешься на сцену кабаре. Когда-то здесь находился старый театр, а теперь владельцы переоборудовали его в стильное хипстер-ретро-готик-панк-рок-кафе с музыкальным баром. Кровавые буквы длинного названия красовались над темным навесом и тускло светились ночью. Со временем большинство букв отвалилось, от «Хипстер-ретро-готик-панк-рок-кафе с музыкальным баром» осталось только «Хип-тро-к-ок», что и дало этому месту довольно специфическое прозвище: «Кокс». Из-за этого бара Мона здесь и поселилась, хотя ведомство оплатило бы ей квартиру получше. Но этот угол улицы был таким необычным и так пропитан металом, настоящая находка. Не только для Моны, но и для других мрачных душ «Кокс» стал вторым домом. Ради этого она даже терпела длинный путь до музея.
– А у тебя как дела, дочка? – Мона испуганно насторожилась. Обычно ее мама забывала про этот вопрос, и выбитая из колеи ведьма, замявшись, протянула: «Эм», но момент уже прошел.
– У твоего отца, кстати, все замечательно на новой должности. Это всего лишь повышение, но мы уже запланировали…
Как опрометчиво с ее стороны, как будто мать когда-нибудь проявляла к ней настоящий интерес. Ладонь Моны сжала стаканчик с кофе, и она ощутила, как в нем нарастает жар. Что бы мама сказала о лопнувших автобусных шинах, проклятых скелетах, горящих куртках в шкафчике, опасных мумиях, черномагическом взломе, архидемоне, если бы дочь однажды смогла с ней этим поделиться? Она хотела. Мона боялась того, что еще могло случиться, мечтала об утешении, однако садовые гномы и их правильное размещение в дзене цветочных клумб требовали полного внимания ее матери. Хватило одной неверной фразы, и Мона готова была разрыдаться. Она храбро все терпела, убеждала саму себя, старалась смотреть на это позитивно, но в действительности застряла в настоящем кошмаре и чувствовала, что совершенно с ним не справляется.
– Тебя куда-то отвезти? – Голос Бальтазара звучал так, словно он уже смирился с ситуацией. Демон перекинул длинные ноги через стул рядом с Моной и сел. Ведьма бросила на него пристыженный взгляд.