– Нет, от меня пахнет как обычно! – оскорбленно воскликнул Борис, и Мона удивленно его понюхала. К тому времени она уже привыкла к его аромату и тоже не ощутила разницы.
– Ничего подобного, запах намного слаще, чем всегда, и это бесит. – Подтверждая свои слова, Бен потер нос.
– Что за невежда.
– Нормальная у меня одежда, – глухо откликнулся оборотень.
Громкий стон Бориса эхом разнесся по дорожке перед ними, и у Моны почему-то появилось желание спрятаться. Считалось, что готы любят долгие прогулки по кладбищам, но это не делало их менее зловещими, к тому же Мона умела видеть призраков. Так что к такого рода жути она так и не привыкла. И когда Борис вдруг ее отпустил, она вздрогнула всем телом. Если бы не рука Бена, за которую она цеплялась, то она бы точно призвала архидемона.
– Фууууууу! – неожиданно взвизгнул Борис, поднял ногу и уставился на полупустой раздавленный стаканчик йогурта, прилепившийся к подошве его ботинка.
– Борис, осторожно, это не обычный йогурт, – предостерегла его Мона, и он мгновенно застыл. Она отпустила Бена и присмотрелась внимательно. Наконец-то признак вполне нормального очищения. А она-то уже готовилась к худшему. Всему виной эта темнота. Может, тут на самом деле замешана темная магия или проклятие, наложенное на определенную территорию. Но это заставило Мону вздохнуть с облегчением.
Борис не понимал, что происходит.
– Что, прости?!
– Демоны. Мы здесь для очищения, забыл? Нужно вести себя осторожно.
– И как это связано с куском пластика?
Мона внимательно огляделась, потом достала свой смартфон и посветила на тропинку перед ними.
– Вон! – воскликнула она и показала на пустую банку.
– Вон, что вон? – вспылил Борис.
– Знаю, раньше наверняка все было иначе. Но во время очищения очищают предметы, в которые вселились демоны и…
– Хочешь сказать, что все это дерьмо одержимо демонами? – Его голос сорвался, и теперь он так отчаянно затряс ногой, что стаканчик отлепился, отлетел в сторону и врезался в дерево. По крайней мере, ожидалось, что так будет. Но вместо этого он с шипением прошел сквозь ствол и оставил после себя слабо светящуюся синим светом дыру.
– Борис! Я же сказала, чтобы ты был осторожнее!
Дрожа, он опустил ногу, однако затем передумал, опять поднял ступню и указал на свою кроссовку.
– А-а во-во-во-вот это? Ч-что мне де-делать с остатками йогурта? – заикаясь, пролепетал парень.
Мона не сдержала смех:
– Все в порядке, только стаканчик. Молочные продукты устойчивы. Наверное, дело в дьявольском производственном процессе, без понятия.
Борис снова с облегчением опустил ногу, но энергично вытер подошву о газон рядом с дорожкой и выругался.
Мона осветила площадь перед ними, и тут парк вдруг озарил яркий луч света. Бен вытащил свой фонарик.
– Могла бы и сама догадаться, но это… это же собственность музея, – пробормотала Мона и решила не комментировать ухмылку оборотня.
Везде – между всеми кустами, через каждые несколько метров на траве, на деревьях и под ними – валялся мусор. Пакеты, банки, бутылки, стаканчики, упаковки, картонки, коробки из-под пиццы, сломанная тележка из супермаркета, три велосипедные шины, разные маленькие резиновые шарики подозрительной формы, пара ботинок, носки, трусы, табличка со знаком «Стоп», множество свечей, а в центре лужайки красовалась нарисованная краской из баллончика пентаграмма.
Мона сразу направилась туда. Как же повезло, это правда всего лишь классическая демоническая вечеринка. В них у нее имелся опыт, во время учебы не раз приходилось убирать следы таких тусовок, иногда организованных ее же сокурсниками. В пентакле на траве сделали несколько орфографических ошибок и зачеркнули их, а трава вокруг него выгорела. Этот участок парка, освещенный блестящим пластиком и разноцветным мусором, рассказывал историю буйной вечеринки. Какой резкий контраст с красивой церковью позади, золотые купола которой сверкали чистотой и сулили богатство. По крайней мере, они наконец достигли своей цели, и Мона могла приступить к работе.
Словно по команде из темного куста послышался стон, и насторожившийся Бен сделал шаг вперед. Меньше чем в двух метрах от их троицы что-то громко зашуршало, и Борис завизжал. Пока он прятался за спину зарычавшего Бена, Мона аккуратно подтянулась за его широкие плечи и выглянула. Из зарослей к ним выкатилась фигура.
– Ах, смотрите, бугимен! – с облегчением выдохнула она.
– Звут Биба… бузиман… – еле ворочая языком, откликнулся тот, и человек-шарик с трудом приподнялся, отчаянно пытаясь встать на свои коротенькие ножки, но всякий раз заваливался на бок и в итоге просто остался лежать. Ночь содрогнулась от громкой отрыжки.