– Ну и где их там носит? – сквозь зубы процедил Борис и опять высунулся из окна, вглядываясь в сгущающуюся тьму. Перед закатом он всегда вел себя особенно беспокойно. Угасающий солнечный свет пробуждал его нежизненные силы. Смертным, чтобы по-настоящему проснуться, требовались лучи солнца, зато вампирам хватало всего лишь кровавой закуски. Поэтому закат в сочетании с ужином оказывал на Бориса чрезвычайно возбуждающий эффект.
– Да сядь ты уже! Наверняка осталось недолго, – проворчала Мона.
С тяжелым сердцем она встала, села на его новый диван и похлопала по месту возле себя – впрочем, сработало это на Бена, который тут же плюхнулся к ней и состроил большие глазки. Борис предпочел и дальше играть с ключами от дома. Он жутко радовался переезду и с тех пор цеплялся за серебряный кусочек свободы, как будто от того зависела его нежизнь. У них почти получилось, он уже был на пути к свободе.
– Уже поздно, – признала Мона, покосившись на экран смартфона, и удивилась непунктуальности ведомства. Вздохнув, она заглянула через плечо Бену, который сегодня весь день переписывался как сумасшедший. Они еще не говорили на эту тему, однако его свидание, очевидно, увенчалось успехом. В данный момент от любовного счастья в любой форме у Моны начинал болеть живот, поэтому она поглубже ушла в диван и обвела глазами полупустую квартиру. К стене были придвинуты два простых гроба. Низенький журнальный столик, вокруг него – несколько подушек для сидения, все уже покрывала шерсть Бена. Кухня зияла пустотой.
Плита вампирам не особенно требовалась, так что встроенные шкафчики заполняла только пара-тройка пустых стаканов, никаких кастрюль и тарелок. Достаточно одной лишь кровемашины. Блестящая, черная, абсолютно новая и с кучей дополнительных функций. Это роскошное устройство Борису подарили родители в честь переезда, вероятно, от счастья, что на какое-то время от него избавились. Правда, Мона не понимала, зачем для крови нужен капучинатор. На кухонной стойке стояла большая коробка «Мелидда. Освежевание», которой хватит на несколько дней. Оставалось надеяться, что будущий сосед Бориса пьет кровавый макиато.
Борис опять выглянул из окна и, осматривая улицу, высунулся далеко за подоконник.
– Как думаешь, я понравлюсь новенькому? – пробормотал Бен. Он убрал мобильный и теперь просто сидел на диване с неуверенным видом.
– Конечно. Как ты можешь кому-то не понравиться? – Мона улыбнулась, но он лишь выпятил нижнюю губу.
– Оборотни и вампиры… мы не сочетаемся, – буркнул он, и Борис задумчиво кивнул.
– Спокойно, все будет хорошо. – Мона произнесла это таким же убедительным тоном, как всегда делают родители, когда речь заходит о визитах к зубному или анализах крови. Естественно, она сама себе не верила. Когда-то вампиры воевали между собой, часто конфликтовали со стаями оборотней, но по крайней мере ладили с ведьмами. Так что сейчас они не знали, что их ожидает. Никто из них не рассчитывал, что Борису так быстро найдут соседа, обычно жернова ведомства вращались медленно, но в обед неожиданно позвонила госпожа Сабинсен и сказала, что приедет вечером. Казалось, она очень спешила. Поскольку ведомство отвечало только за тяжелые случаи, Мона уже опасалась худшего. В конце концов им приведут какого-нибудь зависимого от крови наркомана или вообще кусачего плейбоя. Впрочем, последнее определение подходило многим представителям кровососущего сообщества. Они уже знали, что соседом будет мужчина. Круг друзей Моны все больше насыщался тестостероном.
– Надеюсь, он не будет слишком молодым… – проворчал Борис, которому в двухтысячелетнем возрасте определенно не хотелось возиться с новорожденным. У любого, кто из кролика внезапно превращался в хищную птицу, возникали проблемы с адаптацией. Молодые вампиры имели склонность поддаваться охотничьему инстинкту, а потом из-за чувства вины нередко обращались к психотерапевтам.
Хладнокровие, думала Мона, что с учетом ситуации прозвучало жутковато даже для нее самой.
Раздался звонок в дверь. Как по команде залаял Бен.
– Извините, сила привычки, – было видно, как ему трудно усидеть на месте, но Борис все равно оказался быстрее. В мгновение ока он метнулся к домофону и нажал на кнопку.
– Третий этаж, – гаркнул он в интерком и тут же приклеился к глазку.