- Рита, это так здорово, быть с художником! - Мона приложила руки к сердцу - ни дать ни взять Дева Мария кисти Риси. - Он чувствует меня, а я его. Он видит меня насквозь, предощущает каждое мое слово, каждый жест... Рита, это настоящая любовь, мы понимаем друг друга, нам нравится одно и то же! Скажи, ты же рада за меня, правда, рада? - она была так легка, воздушна, и вся соткана из счастья, невесомая и нежная.
- Да, я... Я рада! Это неожиданность для меня, - отозвалась я.
Она подняла на меня глаза, и в груди закололо: если уже сам факт ее появления так поразил меня, то теперь, встретившись с ней глазами, я пережила несказанное облегчение, как будто кто снял с меня тяжелые цепи.
- Я хочу теперь быть только его натурщицей, - сказала Мона, - в знак нашей любви. Если он перестанет писать, то я перестану позировать. Такая вот у нас странность.
- Что ж, тогда я надеюсь, он будет писать очень долго! Потому что ты возлагаешь на него большую ответственность. - сказала я и ощутила какую-то свою неуместность.
Она перестала улыбаться, какое-то мгновение смотрела настороженно, но потом спохватилась, достала из сумочки фотографии, где она, он, весна, Париж - мы вместе смотрели эти снимки. На одном из снимков она была рядом с его картиной. Картина не была так плоха, как я подумала...
- Так вот! - подытожила она. - Мое ему обещание будет подтверждением моей любви, это будет нечто более крепкое и... как бы это сказать, более наше, чем обычный брак. Но прежде мне хочется, чтобы ты написала еще один мой портрет. Самый последний. Ведь мне всегда нравились твои портреты, в них столько силы! Я у тебя получаюсь такой... сильной. Мне хочется, чтобы он запомнил меня такой. Ну так как? Ты согласна? Можем ли мы начать завтра?
- Конечно, - согласилась я, - давай приступим завтра. Мы даже можем начать сегодня, если хочешь! - голос предательски дрогнул.
Она достала из замшевой сумочки маленький бежевый ежедневник.
- А хочешь... Хочешь чаю? - спохватилась я. - Ты, должно быть, с дороги...
- Нет-нет, спасибо. - ответила она, листая свой ежедневник. - Сегодня... Я свободна. Давай начнем сегодня. Солнце еще высоко, быстрее начнем - быстрее закончим. Итак, - она выпрямилась, - кого мы будем делать в этот раз?
Странно было, что она не заметила моего волнения, но - сказала я себе - так даже лучше. Мне дан второй шанс.
- Это будет... Афродита... - почти сразу ответила я. Мне хотелось еще раз, напоследок написать ту родинку и нежные бедра.
- Тогда я приму душ и вернусь. Я мигом!
- Да, конечно. Оставь пальто здесь, полотенце в шкафу, ты знаешь...
Она отправилась принимать душ. А я, подготовив мольберт, ждала.
Прошла почти минута. Мона не выходила.
Я представляла себе струи воды, сбегающие по ее стройному телу, ее округлую грудь - мне предстояло увидеть ее в последний раз. Этот Дюбуа оказался смелее меня.... Проходимец он или нет - но она его полюбила, черт... Как же глупо! Я корила себя за то, что не решилась к ней прикоснуться, и вдруг подумала...
А может, сейчас? Коль уж этот раз - последний?
Художникам запрещено прикасаться к натурщицам, но мы ведь уже давние знакомые, она говорит со мной как с подругой, и... А вдруг?
Нет, я не могу. Те сны мои - я вспомнила их, и ощутила, внизу живота становится теплее, как будто бы там, внутри меня, живет рот - и вот он готовится к поцелую, губы его влажны и приоткрыты. Мои соски стали твердыми, через кружевной лифчик это было заметно. Я тихонько вошла в ванную, стянула с себя сарафан. Мона не слышала меня, не видела - она была увлечена водными процедурами и когда я расстегивала лифчик, отстегивала от пояса чулки, стягивала трусики. Я увидела ее одежду - платье и шелковое белье. Взяла белые трусики Моны, сжала их, вдохнула их аромат - они пахли ею и были на ощупь такие нежные... Должно быть, такая ее кожа.
Отодвинув дверь в душевую, я увидела ее, всю белую и мокрую, в капельках воды и с мокрыми волосами, прилипшими к груди, совсем рядом с родинкой. Я сглотнула, чувствуя, как бешено стучит кровь в висках. Заметив капельки воды на ее груди, я не смогла не прикоснуться к ним...
- Рита, что ты делаешь? - спросила она, выключая душ. - Прекрати!
- Я присоединюсь к тебе, - отвечала я, отмечая про себя, что она не отодвинулась, не убрала мою руку, поглаживающую маленькую упругую вишенку соска.
- Нет, Рита, уходи, оставь меня... - она нахмурилась, но говорила неуверенно. А я и не собиралась ее слушаться. Вместо этого я поднялась в душевую кабинку, закрыла за собой двери и поцеловала ее, а потом прошептала, задыхаясь:
- Я так долго тебя ждала, Мона, мне нельзя тебя не поцеловать...
Ее взгляд был напуган, на ресницах блестели капельки - воды или слез? О нет, мне не хотелось ее пугать. Только не это... Я обняла ее за талию аккуратно, так, что если бы она отпрянула или оттолкнула меня, я бы ощутила. Клянусь, я бы сразу остановилась - в тот момент именно об этом я подумала. Но в ее глазах было... любопытство!