Аль-Рашид всхлипнул.
— Бункер был всего лишь коммерческой сделкой… и я знаю… другие вещи. Важные.
Сара взглянула на часы.
— Какие же? — спросила она скучающим тоном.
Мохаммад лихорадочно перебирал ускользавшие воспоминания. Ужин у Омара Фати. Там был друг брата Омара, которого Мохаммад до этого не встречал. Как же его звали? Они обсуждали строительство бункера. Речь шла еще о чем-то. О чем-то очень секретном.
Теплая жидкость вновь залила рот, нос и горло. Сара встала. Аль-Рашид слышал ее мягкие шаги по толстому ковру, сменившиеся резким стуком каблуков о твердый пол. Он громко застонал. Женщина не обернулась, а подошла к двери балкона и закрыла ее. Она собралась уходить.
— Арие аль-Фатталь!
Слова слетели с прижатых к пыльному ковру губ. Кровь ударила в голову. Расплывающиеся туфли остановились на полпути к входной двери. Теперь они двигались обратно.
— Что с ним такое?
Луч надежды. Мохаммад снова посмотрел на изящное лицо с искривленным носом.
— Поможете мне?
Женщина молча взглянула на него. Обдумывала вопрос.
— У меня по-прежнему осталась таблетка, которая предназначалась вам. Не хотелось бы тратить ее зря, но если вы сообщите мне нечто ценное, возможно, я дам ее вам. Тогда у вас остановится сердце, совершенно безболезненно. В противном случае вам остается жить еще как минимум час, и ничего хорошего от него ждать точно не приходится. Вас нельзя спасти, даже если вы прямо сейчас окажетесь на операционном столе. Зашить печень невозможно в принципе.
Одна таблетка. Вот все, что Мохаммад хотел. Уснуть. Избавиться от пламени, сжигающего его изнутри.
Сара достала телефон, включила диктофон и, словно театральный режиссер, махнула ему рукой. Мохаммад пытался говорить связно.
— Вы ведь знаете, кто такой Арие аль-Фатталь. Я познакомился с ним на одном ужине. Он пытался уговорить меня принять участие в атаке на Израиль.
Речь аль-Рашида прервал кашель, и с каждым приступом перед глазами вспыхивали тысячи огоньков. Голова кружилась все сильнее.
— Какого рода атака? — нетерпеливо спросила Сара.
— Некая форма технического нападения. Новое оружие. Вирус.
Последнее слово Мохаммад произнес шепотом. Рана заставляла его корчиться от боли, и как только он начинал шевелиться, горло вновь наполнялось теплой густой жидкостью. Обессилев, он остался лежать на боку, глотая воздух, как выброшенная на берег рыба. Сара ожидала услышать больше, но увидела, что Мохаммад уже не может говорить. Она открыла мини-бар у кровати.
— Таблетку нужно растворить в сладком напитке. Это ускорит ее действие.
Сара начала перебирать содержимое бара.
— Думаю, кола подойдет? Она холодная.
Аль-Рашид следил за Сарой взглядом. Она открыла красную банку. Затем достала маленькую белую таблетку, похожую на аспирин. Осторожно встряхнула банку, чтобы лекарство растворилось. Мохаммад молчал, но тело было напряжено, как натянутая тетива. Сара помогла ему выпить. Мохаммад проглотил кровь, желудочный сок и колу. Осторожно положив его голову на ковер, женщина встала.
— Ну вот, Мохаммад. Скоро этот неприятный вечер закончится. Какая ирония, что вашим спасением станет национальный американский напиток, не правда ли?
Сара со стуком поставила пустую банку на барную стойку и, не оборачиваясь, пошла к входной двери. На полу, словно искусственный остров посреди бордового моря, лежал арабский магнат. Рухнувшая миниатюра «Бурдж-эль-Араба». Со спущенным парусом. Напряжение покинуло тело. Спустя несколько минут сердце остановилось.
Стокгольм, Швеция
Оставалось еще полчаса. Сидя там, в ожидании, он заснул. Бумаги выскользнули из папки и разлетелись по серому каменному полу конференц-зала, сложившись в разноцветный узор. Он не стал их поднимать и попытался найти более удобное положение на жестком офисном стуле. В душе у него играли самые красивые в мире ноты.
Дверь открылась, и на пороге появился молодой студент-инженер с темными взъерошенными волосами и лицом, покрытым веснушками. Эрик неохотно прервал прослушивание оперы «То́ска», но только наполовину, вытащив один наушник.
— Будете «раковую» колу или классическую?
Эрик закатил глаза.
— Если вы имеете в виду низкокалорийную, то да, ее, пожалуйста. И все эти разговоры о раке — чушь. От колы еще никто не умирал.
Студент пытался сделать вид, что не замечает разбросанных по полу листов.