Теперь гости поднялись и образовали линию, чтобы показаться регенту и сегуну. Танико могла покинуть зал, но она стояла позади ширмы, следя за Дзебу, который возвышался над всеми другими в комнате, терпеливо ожидая, когда он обернется.
Под конец Дзебу встал на колени и простерся перед Мунетоки, который узнал его.
– Приветствую тебя! – прогромыхал Мунетоки. – Я слышал много о тебе, шике, от моей уважаемой кузины, Амы-сёгун. – Танико нетерпеливо следила за реакцией Дзебу на упоминание Мунетоки о ней. Белобородое лицо осталось подобным маске.
– Шике Дзебу! – воскликнул Саметомо прежде, чем Дзебу успел преклонить колени перед ним. Мальчик сегун поднялся и, несмотря на навешанные слои одеяний, бросился вниз по ступенькам и обвил руками талию Дзебу. Все в зале задохнулись в изумлении от такого неподобающего поведения. Танико заметила, что Ейзен, который стоял поблизости, сияет одобрением.
Мунетоки, как регент, стоял на месте отца Саметомо.
– Вы должны сейчас же вернуться на свое место, ваше высочество, – сказал он укоризненным тоном.
– Я верховный командующий самураев, – сказал Саметомо. – Я делаю то, что кажется лучшим для меня, а не то, что предписывает церемония. Кузен Мунетоки, этот славный монах-зиндзя спас меня от убийства несколько лет назад. Я сказал ему, что никогда этого не забуду, и я не забуду. Подойди, шике Дзебу, сядь на ложе возле меня.
Проявилось удивление и лёгкий гнев среди других гостей, что монах-зиндзя удостаивается такой необыкновенной чести. Ворчание стало ещё громче, когда Саметомо позвал:
– Ты тоже, дядя Моко. – Только некоторые люди знали, что Моко был близким другом Танико и что Саметомо знает его очень хорошо много лет. Дзебу и Моко уселись несколько неуверенно на возвышение, ниже Саметомо. Мальчик вёл теперь отдельный разговор с ними, несмотря на множество других гостей. «Эта непосредственность дзен, которую Ейзен поощрял в своих учениках, зашла так далеко», – подумала Танико, но она вспомнила, как Кублай-хан делал всё, что хотел, без страха осуждения. Если властитель не может устанавливать свои собственные правила, как он может действительно властвовать?
– Я обязан тебе не только своей жизнью, шике, – сказал Саметомо. – Я обязан тебе обоими этими мечами.
Туча сошла с лица Дзебу.
– Я должен просить у вас прощения, ваше высочество, принимая во внимание, что я пришёл благодаря мечам.
– Моя уважаемая мать рассказывала мне о смерти Такаши-но Ацуи, мастер Дзебу. Я знаю очень хорошо, что война делает врагами людей, которые могли бы быть друзьями.
– Твоя мать очень добра, – сказал Дзебу, взглянув поверх ширмы, где сидела Танико с сердцем, кружащимся волчком, подобно осеннему листу, подхваченному ветром.
Саметомо сказал:
– Это правда, что кровь трёх великих Такаши течет в моих жилах, но своей собственной скромной персоной я представляю объединение противоположных кланов, ты согласен?
– Вздор, – сказал Ейзен с блеском в глазах, подойдя к сегуну. – Саметомо есть Саметомо. Такаши и Муратомо – это имена и ничто более.
Саметомо засмеялся чистым, звонким смехом:
– Безразлично, как высоко я взобрался по лестнице истины, сенсей Ейзен всегда выше меня!
– Посмотри на мой зад, – сказал Ейзен, – и ты увидишь лицо Будды!
Он повернулся к Дзебу, игнорируя в шоке уставившихся на него Мунетоки и Моко, и сказал:
– Мы встретились снова, монах Дзебу!
– Мой отец велел, чтобы я увидел вас, сенсей, – сказал Дзебу.
– Насколько он стар, уважаемый Тайтаро?
– Он умер, – сказал Дзебу с грустью. Ейзен улыбнулся:
– Волна поднимается, волна опускается. Так мы должны говорить, когда кончается срок, монах Дзебу. – Он похлопал Дзебу по руке, поклонился Саметомо и повернулся к выходу.
– Есть кое-что, что я всегда хотел спросить у монаха-зиндзя, – сказал Саметомо. – Я слышал, что монахи зиндзя могут убивать на расстоянии, просто показав пальцем на врага или крикнув на него. Вы правда можете это делать? Вы можете меня научить?
– Это старые истории, идущие из школ боевых искусств Китая, ваше высочество, – сказал Дзебу с улыбкой. – Мы, зиндзя, тренируемся очень тяжело, но мы не можем убивать с помощью волшебства.
«Но он посмотрел на Хидейори, – подумала Танико, – и Хидейори упал с коня и умер». Сидя позади ширмы, следя за разговором Дзебу с Саметомо, Танико почувствовала прилив надежды. Дзебу был прежним, добрым и умным. Днем раньше, когда он вошел в замок сегунов впервые после смерти Юкио, он чувствовал, что попал в руки врагов. Теперь он знал, что все здесь были его друзьями, заботящимися о помощи ему. Возможно, вскоре он немного оттает по отношению к самой Танико.