* * *
Явился он к монаху сноваИ молвил: «Сын, остепенись!Альковных похождений зова,Предупреждаю – сторонись!Представь, когда один в пустынеТы изнываешь от жары —Ужель прекрасной половинеНесёшь сердечные дары?Ужель тобой владеют грёзы?Ужель смиришься ты с судьбой,Коль может сниться лишь покой,Коль явь навёртывает слёзы?Иль предаёшься сладкой негеПро смерть грядущую забыв?Напоминает мой призывТебе о вражеском набеге;Твой, как же, ветренен порыв!О ней давно развеян миф,В себе таит она опасность;Как понимаешь, я – за ясность.Что знаешь ты о женской сути?!Она – стихия чёрных дней!Зачем стоишь на перепутьеСвоих желаний и страстей?Я знаю слабости твои,Тебе во вред им потакают.Во имя истинной любвиПридёшь в объятия мои…Их, для покорных раскрывают.И вот спаситель долгожданныйЯвился, словно ангел вдруг,А, ты, доселе бездыханныйУже своих не помнишь мук.Где корни истины? – в смиренье!Клянусь адамовым ребром!При постоянном очищенье,Под изнурительным трудом…»
* * *
Так, отчитав, он испарился,Решив, что цель свою достиг;Монах, казалось бы, смирился,Но это был лишь только миг.Всё в Тимофее восставало,Мечтал о лучшей он поре;Уж обстановка угнеталаЕго в родном монастыре.Среди глубокой, тёмной ночиВо сне воспитывал детей,Взывали к помощи их очи,Тянулись руки к ним сильней.Хотел он жизни полноправной,Хотел он счастья, наконец,Хотел любви он как юнец —Высокой, чистой, благонравной!
* * *
Спасенья не было уже,Ждать бесполезно утешенья,Быть ни к чему настороже,Царили в кельях вожделенья!Молитвы быстро утомляли,Клонило в сон буквально всех,Уже над библией зевали,Забав желая да потех.Господь бросал, но только в гневе,Продажной совести упрёк;Ах, увлечённым невдомёкОткрыть свою погибель в деве!Обряды путали подчас,Ведь лень предстала частью быта;Замечу с грустью, без прикрас,Её угроза не забыта.
* * *
Я не сужу чужих ошибок:Свои и проще и смешней,Они скорее для улыбок,Для легкомысленных людей.Кто часто слишком молчалив,Тот непременно будет в тягость,К тому подкралась тихо старость;Страдания в душу запустив,Они его отравят младость.А здесь компания друзей,Где хмель с утра уже во взорах —Там наступил разврат идей,Где каждый будто дуралей —Там одержимость в бурных спорах!Господь, опасность сознавая,Искал пути, минуя зло,Свой ум предельно напрягая,Но всё не так, как надо, шло.Он предавался рассужденью:«Что за нелепая судьба?Учил я строгости, смиренью,Взывал их души к примиренью,В умах же их – одна гульба!Как образумить мне заблудших,Вернуть достоинство и честь?Искоренить я должен лесть;Позор лежит на самых лучших!Задача, скажем, не простая…Хотел бы их за всё простить…Где ж середина золотая?Кого в содеянном винить?Не спится мне; я весь в тревоге;Но по какой пустить дороге?Благие где лежат деянья,Где нет причин для оправданья?Быть может, выбор дать свободныйБез принужденья и похвал?Ужель для них я инородный?Ужель напрасно вразумлял?Пусть, что надумают – решат —Туда, наверно, и спешат;Но в чьих окажутся руках?Меня охватывает страх.Не избежать больших невзгод;Стою я на семи ветрах…Здесь нужен правильный подход!Чинить не стану им преград,Займусь другими я делами;Известна суть моих наград:Живу я там, где райский сад,Где тоже скучно… временами».
Эпилог
Прошли столетия – не годы,Сия история верна,О ней наслышаны народы.Там необычна тишина,И к ней я слухом прикоснулсяИ перенёс себя тудаЛегко и быстро – без труда;О, в чувствах я не обманулся.В плену сильнейшего волненья!Его я вам передаю…Вот жду счастливого мгновенья,Передо мной его виденья…Здесь душу я познал свою!Но монастырь с тех пор забыт,Звон колокольный не тревожит,Край безмятежностью покрыт,Бог красоту безмерно множит.Там воцарился прочный мир,Его чудесно возрожденье…Будил в умах воображеньеТот сатанинский долго пир.Легенда, правда, утверждает,Что ночью в келье свет горит,Что дух монаха там блуждаетДа с девой кое-что творит…