Его успехи в фехтовании были поскромнее — за пару недель нельзя стать классным фехтовальщиком, хотя он и мог уже кое-как противостоять не слишком искушённому бойцу с мечом. Фёдор хвалил его за успехи в фехтования, заявляя, что таких успехов многие добились бы только через полгода, не меньше, однако Андрей не был доволен своими результатами.
В трактире не очень приветствовали его отлучки, они как-то уже и привыкли, что Андрей постоянно находился на работе, никуда не ходил, не пьянствовал и не прятался от работы. Но он быстро это пресёк, заявив, что он тоже не особо желает сидеть в трактире всеми днями напролёт, как раб, у него тоже может быть своя личная жизнь.
Так что, натаскав с утра воды, нарубив дров, монах до вечера уходил к Фёдору на тренировки. Тому нравилось общаться с Андреем — они обсуждали городскую жизнь, разговаривали на философские темы, сравнивали типы оружия, владение которым было коньком Фёдора.
Он оказался действительно великим мастером фехтования. Если стрельбе из арбалета он и не уделял достаточного внимания, то во владении саблей ему не было равных. Кроме всего прочего, солдат был обоеручным бойцом, и категорически настаивал на том, чтобы его ученик тренировался биться как правой, так и левой рукой — в бою всякое может случиться, потому необходимо тренировать и левую руку. И ещё — был такой странный фокус — Фёдор сказал, что он давно заметил, ещё в юности, что если человек тренирует параллельно обе руки — то эффект получается выше, чем если бы он тренировал только и исключительно одну рабочую руку. Он не знал, почему это происходит, но заверял, что это именно так — если тренировать только правую руку — успехи будут гораздо скромнее. Андрей верил, что это именно так и выполнял все его требования.
Пока что, Андрей вечно ходил в синяках от ударов тупой тренировочной саблей — Фёдор не жалел усилий в том, чтобы натренировать ученика как следует.
Наконец — случилось то, чего ждал Андрей: в город приехала комиссия исчадий.
Народ, из-за прикрытия заборов и кустов, с интересом следил, как важные фигуры в кроваво-красных хламидах ходили по пожарищу, чего-то рассматривали, разговаривали, затем все они удалились в одно из богатых поместий местных исчадий.
Город сразу наполнился кучей буйных и беспредельных стражников из охраны прибывших адептов — они развлекались по трактирам, насильничали женщин, пользуясь защитой своих высокопоставленных господ, громили трактиры, в общем — бесчинствовали, как могли, в своё удовольствие. Настал и черёд «Серого кота».
Как то вечером, в двери трактира ввалилась группа из пяти крепких мужчин лет тридцати-тридцати пяти, в хорошей дорогой одежде, в кольчугах, украшенных, золотой проволокой.
Они были уже хорошо на взводе, и сходу потребовали у бармена за стойкой хорошего вина. Получив вино, один из них, высокий человек с брезгливым холёным лицом заявил:
— Чего ты мне даёшь эти помои, падаль! Пей их сам, тварь! — и выплеснул в лицо бармену. Тот, беспомощно стёр с лица красную жидкость, и посмотрел на сидящего в углу вышибалу.
Петька нехотя поднялся с места — он уже видел, что добром всё это не кончится, и подошёл к буйным посетителям:
— Господа! Прошу вас покинуть заведение. Ни за что платить не надо — раз вам вино не понравилось — но предлагаю покинуть трактир, вам здесь не рады.
— Чтооо? — глумливо осведомился тот, кто плеснул вином — нам здесь не радыыы? Нам нигде не рады, пёс ты смердячий! Мы стража адепта Васка, и я могу тебя по полу размазать, вытереть тобой это дерьмо на полу, и мне ничего за это не будет! Понял, тварь?
— Понял. Но прошу вас уйти — настойчиво требовал вышибала. Уходите, прошу вас.
— Он ничего не понял, тварь эта! — нарочито удивлённо обратился к своим спутникам старший буян — придётся учить его манерам!
Стражник нанёс вышибале сильный удар кулаком, на котором, как заметил Андрей, сидящий в углу и поглощавший свой ужин, имелись несколько перстней с острыми шипами, видимо что-то вроде кастета. Вернее хотел нанести удар, но, на удивление — вышибала умело заблокировал удар, и врезал стражнику в челюсть так, что тот улетел под близстоящий стол.
Этого, друзья поверженного хама, терпеть уже не стали, и на вышибалу посыпались удары со всех сторон — его пинали ногами, били стульями. Перепуганный бармен забился за стойку, а из кухни испуганно выглядывали Василий и Матрёна, не делая ни малейшей попытки вмешаться в происходящее.