– Ты умрешь, клянусь Вечными Небесами, ты умрешь за то, что ударил меня, – ревел Аргун.
– Ты предатель дважды, Аргун, – спокойно ответил Уриангкатай. – Во-первых, по отношению к своему господину Арику Буке, во-вторых, по отношению к твоему настоящему господину – Кублай-хану. Ты приказал своему тумену атаковать наших людей из Гу-паня. Клянусь Вечными Небесами, ты заплатишь за бессмысленную смерть сотен моих воинов.
– Они – чужеземцы, – презрительно бросил Аргун.
– Они – солдаты Великого Хана. Я командовал ими. Ты ответишь ему и мне за то, что лишил их жизни.
– Тогда я отвечу и еще за одну жизнь. – Обнажив саблю, Аргун повернулся к Дзебу. Юкио вскочил на ноги и встал перед телом Дзебу, сжав обеими руками самурайский меч, готовый к удару.
Уриангкатай поднял руку:
– Остановись, Аргун. Если моя рука упадет, люди, пришедшие со мной, пронзят тебя стрелами. – Пустынный гребень был окружен людьми с самострелами, их оружие нацелилось на Аргуна.
Гурхан медленно выдохнул, расслабился и спрятал саблю. «Это может свести его с ума, – подумал Дзебу. – Подойти так близко к тому, чтобы убить меня после всех этих лет, и быть остановленным в самый последний момент».
Аргун снова повернулся к Уриангкатаю. Указывая на Дзебу, он сказал:
– Пойми, Уриангкатай, это воля Чингисхана. Этот монах – сын Дзамуги, худший враг юности Завоевателя. Ты думаешь, твой отец Суботай вмешался бы в действия того, кто исполняет ярлык Чингисхана?
– Воля Чингисхана гласит, что война между людьми Орды должна быть наказана смертью. Насколько больше мы обязаны убить командира, развязавшего войну среди людей своей собственной стороны. Так написано в Яссе Чингисхана.
– Уриангкатай, десятки тысяч людей пали сегодня. Глупо оркхону и гурхану ссориться из-за одного из них.
– Если его жизнь так несущественна, почему ты приказал своим людям напасть на моих, убив при этом сотни? Пусть Великий Хан рассудит, кто прав, кто виноват. – Уриангкатай приказал двум своим воинам: – Сделайте для монаха Дзебу носилки и отнесите его в крытую повозку.
– Убейте монаха, – закричал Аргун Торлуку и людям, стоявшим за его спиной. – Убейте его. Пристрелите немедленно.
Уриангкатай повернулся к своим людям и крикнул:
– Стреляйте в каждого, кто прикоснется к луку.
Торлук и воины его тумена остались неподвижными.
– Торлук, ты мне не подчиняешься? – изумленно спросил Аргун.
В глазах Торлука блестели слезы.
– Я следовал за тобой с той поры, когда мы были еще мальчиками в армии Завоевателя. Но если мы выстрелим сейчас и люди Уриангкатая выстрелят тоже, снова будет война. Мы оставили Арика Буку и перешли на сторону Кублай-хана, потому что эта война должна была прекратиться, иначе все то, что создал Чингисхан, будет лежать в руинах. Сейчас ты просишь меня снова развязать войну. – Торлук встал на колени. – Прости меня, гурхан, за неподчинение тебе Но оркхон Уриангкатай прав. Обратитесь с этим вопросом к Кублай-хану.
Глаза Аргуна сверкали, как у загнанного тигра.
– Вы не оставили мне выбора. Мы пойдем к Кублай-хану за окончательным решением.
Глава 23
Два самурая сняли Дзебу с повозки Тайтаро и перенесли его на носилках к отряду Уриангкатая, стоящему перед шатром Великого Хана. Тайтаро шел рядом с носилками. Факелы, привязанные к высоким столбам, освещали площадь вокруг огромной белой юрты Кублая. Она была окружена каре воинов в четыре шеренги по сто человек в каждой. Строй воинов, увидев двух самых выдающихся в орде военачальников, немедленно раздвинулся, но на донесение, переданное в юрту, приглашения войти не последовало. Вместо него появился главный советник Кублай-хана, китайский ученый Яо Чу, размахивающий длинными худыми руками и трясущий головой.
– Тысяча извинений, сын Суботая, – сказал Яо Чу, поклонившись Уриангкатаю. – Великий Хан держит совет. Он выразил желание, чтобы вы с Аргуном Багадуром присутствовали, но не для разрешения вашей ссоры.
– Яо Чу, – сказал Уриангкатай, – передай Великому Хану, что прямо здесь и немедленно может развязаться война, если этот вопрос между мной и Аргуном не будет решен.
Яо Чу обратил встревоженный взгляд на людей, пришедших с двумя лидерами.
– Сколько человек должно присутствовать? Юрта Великого Хана уже переполнена.
– Из моих людей, – сказал Уриангкатай, – только тумен-баши Юкио, монах Дзебу и старый монах Тайтаро, чтобы ухаживать за Дзебу. – Он указал на лежавшего под одеялами Дзебу, который был настолько истощен, что едва мог оставаться в сознании. Его сдавленное горло болело так, будто он глотал раскаленные угли. Каждый вздох, каждый удар сердца вызывал мучительную боль в груди и спине. Тайтаро оказал ему первую помощь в повозке, на пути в штаб Кублай-хана, сняв доспехи, перевязав грудь и напоив горячим настоем из трав. Когда Дзебу был мальчиком, его учили часами висеть на руках. Именно такое самообладание требовалось ему сейчас, чтобы оставаться в сознании.