Они перенесли велосипед обратно на дорогу, и Гертруда взобралась на него. Казалось, ей не терпится уехать.
— Гертруда, подожди… ты будешь помнить меня, ты не…
— Тим, не будь глупцом.
Мгновение, и она была уже далеко; нажимая что есть силы на педали, она выскочила на узкое асфальтовое шоссе и понеслась вперед, встречный ветер развевал подол ее платья.
Тим посмотрел на разбитые яйца на дороге, тронул месиво ногой. Глухо простонал, глянул на часы и остался стоять с несчастным видом. Подсыхавшие царапины жгло, болела голова.
— Так значит, Тим Рид только что приехал и навязался тебе? — проговорила миссис Маунт. — Бедняжка.
— Да, только вчера, — ответила Гертруда. — Я его почти и не видела. Он здесь проездом. Утром ушел то ли рисовать, то ли погулять по окрестностям, не знаю, где он. Я ездила в деревню, в лавку. Думаю, к ланчу он вернется.
— А ничего, что мы увезем тебя? — спросил Манфред.
— Это прекрасно, вас само Небо послало. Я как раз собиралась уезжать. Дело, ради которого я приезжала, сделано. А вы уверены, что не хотите ехать в Италию?
— Нет, наши планы изменились.
— Мы беспокоились за тебя, — добавила миссис Маунт.
Они сидели на террасе в деревянных креслах в тени смоковницы, попивая белое вино.
— А вот и он, — сказала Гертруда.
Возле ручья в долине показался Тим и стал подниматься к дому через оливковую рощу, как в первый день. Они молча наблюдали за приближающейся фигурой.
— А он не захочет поехать с нами? — поинтересовалась миссис Маунт.
— Ну, не думаю.
— Я узнаю у него, — сказал Манфред.
Тим пересек луг, размахивая на ходу руками. Рукава белой рубашки закатаны, лицо красное. Он пристально взглянул на собравшуюся компанию.
— Какой сюрприз!
— Привет, Тим!
Гертруда обратила внимание, что он, должно быть, умылся в ручье и царапины стали меньше заметны, хотя на рубашке виднелись пятна крови.
— Свалился в заросли ежевики.
— Что только люди не терпят ради искусства! — сказала миссис Маунт. — Ну и красный же он, как рак! Дай ему выпить, Манфред.
— Манфред и миссис Маунт так любезны, что согласились отвезти меня домой, — сказала Гертруда. — Мы отправляемся после ланча. Ты можешь пожить здесь немного, если хочешь, оставишь ключи в деревенской гостинице, когда уйдешь.
— Хорошо-хорошо, спасибо. Возможно, останусь еще на денек-другой.
— Мне понравился твой рисунок той скалы, — заметил Манфред.
— Какой скалы? — воззрился на него Тим.
— Той огромной, что над озерцом. Я проглядел твой альбом, надеюсь, ты не возражаешь. Это для продажи?
— Откуда вы знаете о той скале?
— Манфред часто гостил у нас прежде, — объяснила Гертруда. — Ну, вы оставайтесь, а я пойду сооружу что-нибудь перекусить на скорую руку.
— Мне помочь? — предложила миссис Маунт.
— Нет-нет, сиди.
— Так для продажи?
— Нет. Извините.
Что с ней происходит? — чувствуя головокружение и страх, думала Гертруда, накрывая на стол в тени под аркой. Она неожиданно для самой себя наговорила массу лжи, оказалась в ложном положении, однако ничего другого не оставалось, и, наверное, разумно будет немедля уехать с ними, но это так ужасно, и больше не будет возможности поговорить с Тимом, им просто нельзя допустить малейшую ошибку. Ей и Тиму было бы очень трудно решиться на расставание. Пожалуй, хорошо, что Манфред сделал это за них. Но до чего отвратительны всякие хитрости и уловки!
Она посмотрела на троицу, сидевшую на солнце. Каким Тим выглядит хрупким рядом с Манфредом, и весь красный, взволнованный. Он такой худой, сказала она себе; и неожиданно ей представилось, что вот так оно и будет, в будущем. У него такие тонкие руки. Совершенно не представительный. В этот момент Тим наклонился вперед вместе со стулом и, глядя в свой стакан, поскреб лодыжку. Манфред, в темном летнем костюме и при галстуке, несмотря на жару, сидел, вытянув длинные ноги, и рассказывал какую-то автомобильную историю. Миссис Маунт, необыкновенно элегантная в красном с белым платье, смеялась над рассказом Манфреда. У Гертруды вспыхнуло желание прикоснуться к обветренной пылающей щеке Тима, нежно-нежно погладить его, чтобы успокоить.
Ей привиделась призрачная картина из прошлого: двое мужчин были Гай и Стэнли, женщина — Джанет. Это было в последний раз, когда она вот так же смотрела сквозь арку.
— Прощай!
— Прощайте!
— Хороших тебе картин!
— Bon voyage![98]
— Прощай, Тим!
Они уехали. После долгих препирательств Гертруда настояла на том, чтобы сесть сзади. Он видел ее развевающиеся волосы и веселую улыбку.