— Извините… это Анна?
— Да. Граф? Доброе утро!
— Анна… а… а Гертруда дома?
— Ее нет. Она встречается с какими-то социальными работниками. Ей что-нибудь передать?
— Нет. Именно вас я и хотел видеть. Послушайте, я сейчас на вокзале Виктория. Могу я заглянуть на минутку? Хочу сказать кое-что.
— Конечно. Жду вас.
Анна опустила трубку и стояла, переводя дыхание, прижав руку к груди, к янтарной подвеске. Голос у Графа был такой взволнованный. Или ей показалось? Наверное, это какой-то пустяк, банальность, маленький подарок, которым он хочет удивить Гертруду, или что-то подобное.
Спустя несколько минут раздался звонок, она нажала на кнопку, отпирая уличную дверь, и услышала шаги Графа на лестнице. Открыла ему.
— Входите. Что произошло? У вас взволнованный вид, что-то случилось?
Граф прошел в гостиную. Снял свой черный плащ, едва смоченный дождем, подержал в руках, а потом бросил на пол. Анна не стала поднимать его. Она напряженно вглядывалась в беспокойное лицо Графа. А тот, не сводя с нее глаз, неожиданно улыбнулся кроткой извиняющейся улыбкой.
— Анна, я виноват. Простите, что напугал вас.
— Да, напугали. Что происходит?
— Не знаю, что и думать, — ответил Граф, — и, вероятно, мне не следовало тревожить вас, но мне было просто необходимо спросить у вас кое о чем. Я позволил себе… я должен сейчас быть в офисе…
— Граф, говорите все, ничего не таите. Позвольте помочь вам.
— Вы такая замечательная… и потому что вы… я всегда это чувствовал… так беспристрастны, умны…
— Да говорите же!
— И вы так любите Гертруду и так хорошо знаете ее. Думаю, она доверяет вам, как никому другому.
— Это касается Гертруды?
— Да.
Анна опустилась на стул. «Гертруда больна раком, — пронеслась мысль, — а мне никто не сказал». В глазах у нее потемнело.
— Гертруда больна, серьезно больна?
— Нет-нет, ну что вы!
— Пожалуйста, присядьте, Граф, и объясните.
Граф не стал садиться. Он отошел к окну, посмотрел на дождь, на Ибери-стрит. Потом вернулся и взглянул на Анну.
— Возможно, я не должен этого делать. Возможно, следует игнорировать подобные вещи. Но я так не могу, не могу…
— О чем вы, ради всего святого?
— Я получил анонимное письмо… касающееся Гертруды…
— Но… что в нем?
— Вот, взгляните. — Он извлек из кармана листок бумаги и протянул Анне.
Она развернула его. Напечатанное на машинке и не подписанное послание было коротко: «У Гертруды роман с Тимом Ридом».
Ее словно ударили, так велико было потрясение. Чудовищно!
Анна приложила ладони к пылающим щекам. Придя в себя, она воскликнула:
— Не верю! Это ложь! Отвратительная шутка. Это не может быть правдой!
— Рад, что вы так говорите, — мрачно кивнул Граф. — Это мне и хотелось услышать. Моя первая реакция была такой же. Но потом… если это ложь, то почему именно такая, если шутка, то весьма странная. А вы сами… простите меня… Гертруда ничего вам не говорила?
— Нет, конечно нет! Это немыслимо! Когда вы это получили?
— Сегодня утром. Отправлено прошлой ночью из Центрального Лондона. Вот конверт.
— Невероятно, — сказала Анна, — кто бы мог пойти на такое? Какая мерзость!
— Да… пакость. Мне хотелось порвать его и постараться забыть о нем, выбросить из головы… но я не смог. Я очень огорчился, а потом почувствовал, что должен спросить вас, не знаете ли вы…
Гертруда ошиблась, вообразив, что Граф излил душу Анне. Он ничего не сказал ей о своей любви. Но Анна, разумеется, все поняла некоторое время назад, когда Граф зашел к ним после их возвращения с севера и стоял перед Гертрудой, дрожа и не сводя с нее беспомощного взгляда. И снова она увидела нечто подобное совсем недавно после собственного возвращения, еще несомненней и ясней, когда Граф сперва позвонил узнать, когда приезжает Гертруда, а потом пришел поприветствовать ее. Он был так счастлив тогда. Анне не нужно было и говорить, сколь глубоко и нежно Граф любит ее подругу.
— Анна, дорогая, — проговорил Граф, — неужели это правда?
— Не знаю, но выясню и дам вам знать.
Ее деловой тон, похоже, еще больше встревожил Графа. Видно, его резанула эта деловитость, словно он для того забежал к Анне, чтобы сделать из нее доносчицу.
— Нет, я не этого хотел… а лишь спросить вас, не знаете ли вы чего… лучше будет ничего не говорить… считаю, следует просто игнорировать анонимные письма, уничтожать, я порву его…
— Нет, не надо, сохраните.
— Но если вы уверены, что это неправда… Гертруде будет так больно думать, что мы всерьез… я хочу сказать, мы не можем поверить, что она… так скоро после… совершила такое… и с кем…