— Когда мы переедем на новую квартиру, у тебя будет студия получше.
Они говорили о том, что надо бы подыскать новое жилище, но хотя оба хотели этого, все же не чувствовали в этом настоятельной необходимости. Они словно боялись любых перемен, чтобы не нарушить волшебного течения дней. Их жизнь была как нескончаемый медовый месяц. Они никуда не уезжали после свадьбы. Просто быть вместе представляло для них праздник.
— Ты говоришь, что в комнате Анны много света. Но она недостаточно велика.
Тиму хотелось, чтобы Гертруда перестала называть комнату «комнатой Анны». Теперь это была его студия. Иногда он все еще спрашивал себя, в какой мере, среди всего прочего, он женился ради ощущения надежности, ради своего искусства, чтобы можно было не жалеть дорогого холста на эксперименты. Играло ли это какую-то роль? Но он достаточно верил в свою любовь, чтобы ответить себе: нет, ни малейшей.
— Комната прекрасная, — сказал Тим.
— Анна приглашает нас к себе, в новую квартиру.
— Ах да, она же переехала. Где это, я забыл?
— В Кэмдене. Говорит, квартирка дешевая.
— На какое время она нас приглашает?
— На завтра, в шесть.
— Мы собирались в Баттерси, прогуляться в «Старого лебедя».
— Это можно сделать в другой день, у нас впереди много дней.
— Да будет так! А то я все думаю, что ты умрешь или я.
— Мы постараемся не умирать. Знаешь, я собиралась сказать тебе кое-что… чувствую, я должна говорить тебе все как на духу.
— Что рассказать? Ничего ужасного?
— Нет-нет, просто кое-что непонятное. Так вот… когда мы только вернулись из Франции и повели себя как ненормальные…
— Это ты тогда как свихнулась!
— Ну, неважно, так вот, кто-то прислал Графу анонимное письмо, сообщая, что у нас с тобой роман.
— О боже! — проговорил Тим и залился краской. — Кто это сделал?
— Не представляю.
— И что сказал Граф, что он подумал?..
— Я не обсуждала это с Графом, — ответила Гертруда, тоже покраснев.
— Но как ты узнала?
— Граф сказал Анне. А она тогда спросила меня.
— Спросила, правда ли, что у нас роман?.
— Да.
— И ты призналась?
— Да.
— Господи!..
— Но тогда она ничего не сказала о письме, сделала вид, что сама догадалась.
— То есть сказала тебе позже?
— Да, когда мы увиделись с ней вчера. Я собиралась рассказать тебе, но просто забыла… что показывает, как мало это меня беспокоит!
— Это беспокоит меня, — нахмурился Тим. — Она показывала тебе письмо, оно было написано на машинке?
— Не знаю, не видела.
— Она сказала Графу, что поставила тебя в известность?
— Я не спрашивала, я уже уходила, когда она призналась.
— Но кто мог написать письмо?
— Просто не представляю. Может, Манфред догадался? Наверняка нет. В любом случае он никогда не стал бы писать анонимку. Ты никому не рассказывал, нет, конечно, не рассказывал, или все же намекнул?
— Нет.
Не Дейзи ли это сделала? — мелькнуло у Тима. Если так, то она способна на неожиданную месть. Могла ли она угрожать его любви, его счастью?
Анне Кевидж было видение Иисуса Христа. Он явился ей во сне, но потом обрел отнюдь не призрачную реальность. И позже Анна вспоминала об этом, как вспоминают реальные события, а не как сны.
Сон начался видением дивного сада, сада роз; розы цвели, сияло солнце. Место было незнакомо Анне. Сад располагался на покатом склоне, Анна стояла над ним, а выше нее шел каменный парапет, на котором виднелся знак в виде алмазного креста. В отдалении стоял большой каменный дом восемнадцатого века. Анна стала медленно подниматься в направлении дома. На душе были покой и счастье. Она поднялась по каменным ступенькам до парапета. Здесь земля была плоской, и коротко подстриженная лужайка тянулась до посыпанной гравием площадки, окружавшей дом. Налево Анна не глядела, но чувствовала, что там теннисный корт, обнесенный проволочной сеткой, а за ним цветущие кусты и стена с калиткой, наверное, ведущей в сад. По обеим сторонам площадки стояли на пьедесталах две статуи в стиле восемнадцатого века.
Идя по лужайке, Анна почувствовала что-то странное в этой картине. Статуи, которые изображали ангелов, казались ярко раскрашенными. Потом она поняла, что статуи живые, что это самые настоящие ангелы, очень высокие, с громадными золотыми крыльями и в разноцветных шелковых туниках тонкой работы. При виде ангелов Анна ощутила страх. Она хотела бежать, но знала, что должна идти вперед, и пошла дальше по лужайке, но медленней и осторожней, будто подкрадываясь к редкостным и удивительным птицам; и ангелы повели себя так, как если бы были дикими птицами: при приближении Анны совершенно спокойно сошли с пьедесталов и стали отходить по гравийной площадке, мимо окон дома, к углу фасада. Увидев, что они удаляются, Анна почувствовала отчаяние, словно у нее отбирают самую дивную вещь, какую она когда-либо имела. Она не побежала вдогонку, но поспешила к площадке и перешагнула ступеньку, отделявшую ее от лужайки. Ангелы, величественно шагая, уже достигли угла дома и готовы были свернуть за него. Анна крикнула им: «Скажите, здесь ли Господь?» Один из ангелов, обернувшись довольно небрежно, ответил: «Да». Вслед за тем две огромные, похожие на птиц фигуры скрылись за углом. Анна побежала за ними, и за углом ей открылась такая же площадка, тянувшаяся вдоль стены. Кругом было пусто. Оба ангела исчезли. С чувством возвышенной печали Анна пошла дальше. Когда она была уже на середине площадки, где исчезли ангелы, то услышала звук за спиной. Она отчетливо слышала хруст гравия под ногами идущего. И знала: тот, кто идет следом, — Иисус Христос. Она не повернулась, но упала ничком, лишившись сознания.