— Нет.
— Да ты краснеешь! А почему ушла, выгнали?
— Нет, потеряла веру.
— Католичка, полагаю? Я ходила в жуткую монастырскую школу во Франции, пока не сбежала оттуда. Во мне никогда не было веры. Дерьмовое было детство. И что делаешь сейчас?
— Пытаюсь найти работу учительницы, но…
— Неудачно? Безработная, как я. В нашем поганом обществе творческим личностям нет ходу. Где живешь?
— В Кэмдене.
— В какое местечко ходишь? Я имею в виду ваш местный паб, боже! Да ты понимаешь английский?
— Нет у меня местечка.
— Нет? А, ну да. Я подыщу тебе. Чем отравляешься? Прости, что пьешь? То есть, кто любит пиво «Янг», кто еще что.
— Вино…
— А, винцо! Люблю это пойло. Знаю сотни винных баров. Можем как-нибудь пойти по этим кабакам. В любом случае, раз ты ходишь в «Принца датского», можно будет встретиться там.
— По правде говоря, я туда не хожу…
— Пора начать, или не на что? Все мы сейчас сидим на пособии и держимся друг друга. Давай встретимся сегодня вечерком в старом добром «Принце», и я отведу тебя в настоящий винный бар на Хэнвей-стрит!
— Извини…
— Я так и не поняла, зачем ты пришла. Я принимаю людей такими, какие они есть. Пришлось этому научиться. И обычно все кончается тем, что они плюют тебе в лицо. Ты, насколько вижу, не из таких, или я ошибаюсь?
Анна снова покраснела и чуть было не расплакалась.
— На самом деле я пришла узнать кое-что, о чем вы, возможно, не захотите говорить, — призналась она.
Анна оставила надежду узнать, что нужно, окольным путем. Осторожно выведать информацию не удалось. Придется говорить прямо. Ей было неприятно и стыдно, что она вынуждена исполнять такую роль. От всей ее вынужденной решимости не осталось следа.
— Ну конечно, почему я сразу об этом не подумала, господи! Как я туго соображаю: ты из социального обеспечения, одна из тех благодетельниц! Продолжай, дорогая, ты пришла по адресу, тут есть кого благодетельствовать! А ты знаешь, что я еще не поняла, как получить дополнительное пособие?
— К сожалению, я не из этой службы, — сказала Анна.
— Тогда сдаюсь. Выпей еще. Закуси бобами.
— Я насчет Тима…
— А, Тим. А что Тим? Ты, случаем, не старая ли его любовь? У него было много чокнутых валлиек. Ты валлийка?
— Нет. Я не…
— Похоже, ты никто.
— Я знаю, вы с Тимом долго жили вместе.
— О да, вечность.
— И до сих пор живете с ним.
— О да, разумеется! В какую игру ты играешь, монашка?
— Простите, пожалуйста, я объясню. Но только ответьте на вопрос.
— Почему я не спустила тебя с лестницы? Наверное, слишком пьяна.
Анна чуть отодвинулась вместе со стулом и положила плащ на колени. Покосилась на дверь. Дейзи по-прежнему сидела у стола. Щедро наливала себе.
— Вы с ним, знаю, — заговорила Анна, — придумали план, что Тим женится на богатой женщине и вы будете продолжать жить вместе на ее деньги.
— О господи! — вздохнула Дейзи.
Она выцедила стакан и спокойно смотрела на Анну своими огромными этрусскими глазами.
— Простите, — продолжала Анна, — пожалуйста, простите, но я должна узнать, правда это или нет?
— А почему бы этому не быть правдой? — ответила Дейзи, лукаво глядя на нее.
— Потому что это… немыслимо, это…
— А что это так тебя интересует, а? Черт, ты уже сидишь здесь столько часов. Жизнь полна немыслимых вещей, или тебе не говорили такого в твоем монастыре? Если ты вообще была когда-нибудь в монастыре. Ты частный детектив?
— Нет.
— Все равно ты мне не нравишься.
— Значит, вы это отрицаете?
— Отрицаю? Ничего я не отрицаю! Да, была у нас такая мысль.
— Вы… решили… И выполняете, вы по-прежнему вместе?
— Скажи-ка мне одну вещь, таинственная: зачем ты пришла? Отвечай честно, или я тебе врежу.
Дейзи быстро встала. Анна тоже вскочила и выставила перед собой стул.
— Я скажу вам правду. Я старинная подруга Гертруды, жены Тима. Я слышала сплетню, что вы с Тимом задумали такое… и что вы по-прежнему… и хотела узнать, так ли это… я не знала, чему верить…
— Верь чему хочешь! Да, конечно, мы кутим на деньги Гертруды! Так ты старинная подружка Гертруды, понимаю. Теперь до меня дошло. Надоедливая старинная подружка. Ты влюблена в Гертруду! Вот почему тебя так берет злость и зависть, и ты являешься сюда, втираешься в доверие, расспрашиваешь! Скажи своей чертовой Гертруде, чтобы сама приходила и спрашивала! Убирайся! Господи милосердный, будто у меня мало неприятностей, чтобы еще меня донимала ревнивая недотраханная монашка! Выметайся! И не показывай свою постную скукоженную физиономию в «Принце датском», или я тебе ее разрисую. Вали отсюда, бегом!