Он доехал до гаража, поднялся по расшатанной лестнице к зеленой двери и робко постучал. За дверью послышались какие-то звуки и стихли. Он снова постучал. Потом крикнул:
— Тим, это я, Граф, я один!
Тим открыл дверь.
От неожиданной встречи оба на миг ошеломленно застыли. Тим залился краской. Граф, который никогда не краснел, побледнел. Бледно-голубые глаза встретились с лазурными. Графа вдруг охватило чувство жалости и симпатии к Тиму.
— Входите, — сказал Тим.
Было удивительной удачей или случайностью, что Граф застал Тима в студии. Тим и Дейзи не жили здесь. Тим просто забежал за шерстяным свитером, поскольку похолодало.
Граф вошел и, быстро оглядевшись, увидел, что, кроме них двоих, в мастерской больше никого. В продолговатом помещении чердака, освещаемом стеклянным фонарем, было холодно и сыро. В мастерской царил хаос: кругом картины, рамы, куски досок, старые газеты, строительные пластиковые мешки, раскрытые чемоданы и разбросанная одежда. На матраце, положенном прямо на пол, скомканные одеяла. Запах растворителя, скипидара, краски и нестираной одежды. По стеклу фонаря застучал мелкий дождик. С улицы доносился приглушенный гул машин.
— Тим… — начал было Граф.
— Извините за беспорядок, — сказал Тим. — Видите ли, я здесь не живу. Больше того, я вообще съезжаю отсюда. Не хотите чего-нибудь выпить? Тут, наверное, найдется пиво.
— Нет, благодарю.
Тим стоял, сунув руки в карманы незастегнутого плаща, и смотрел в пол. Он был небрит. Рыжие волосы растрепаны, румяные губы опущены.
— У вас ко мне дело? — спросил он.
Граф на миг забыл о письме. Он был ошеломлен встречей с Тимом, реальностью всего случившегося, ужасом конкретного его проявления. Момент был упущен. Тим замкнулся, Тим пришел в себя.
— Тим… прости… но как это могло случиться… какой кошмар…
— Вам, наверное, все и так известно.
— Да.
— Тогда вам известно больше, чем мне. Вы не против, если я выпью пива?
— Я искал тебя в Шепердс-Буш и в «Принце датском».
— Мы больше не бываем в тех местах.
— «Мы»?..
— Да, я и Дейзи Баррет. Моя любовница, как вы знаете. Раз уж вы знаете так много.
— Значит, вы… до сих пор вместе?
— Да.
Граф только теперь начал чувствовать себя свободнее, уловив, что ему дают понять, что это даже желательно. Он не надеялся, что Тим заплачет, станет просить отвести его к Гертруде. Он старался вообще ни на что не надеяться. Отвернувшись от Тима, он начал разглядывать разбросанные по полу рисунки скал, потом картины, на которых был изображен черный кот с белыми лапами. И неожиданно сказал:
— Я видел этого кота.
— Да, это котище из «Принца датского».
Граф с удовольствием смотрел на картину, и морщины на его лбу разгладились, как тогда, в пабе, когда кот вспрыгнул ему на колени. Потом он вспомнил о письме и помрачнел. Все его опасения вернулись вместе с сочувствием.
— Совсем забыл… у меня письмо от Гертруды для тебя. Вот, возьми. Она хотела, чтобы я передал его тебе из рук в руки. — И он протянул конверт.
Тим едва слышно охнул и взял письмо. Отошел, отшвырнув ногой валявшуюся на дороге кучу одежды. С несчастным и неприязненным видом взглянул на Графа, раздраженно скривил губы.
— Можешь прочесть его прямо сейчас, — сказал Граф. — Оно коротенькое.
— Значит, вы уже прочли?
— Ну… да… — признался Граф, тверже обыкновенного.
Тим сжал губы, чуть ли не насмешливо, и резким движением вскрыл конверт, смяв письмо. Быстро прочитал и протянул обратно Графу, сказав:
— Спасибо.
— Но оно твое, — сказал Граф.
Шагнул к Тиму, наступив на кучу рубашек. Письмо упало на пол между ними, и он поднял его.
— Мне оно не нужно, — ответил Тим. — Неужели вы воображаете, что я спрячу его в бумажник? Так или иначе, оно, судя по всему, представляет собой общественную собственность. Извините! Это глупо, глупо, глупо. Не возражаете, если я возьму еще пива?
Он достал из кухонного столика банку, вскрыл, так что хлынула пена, и, повернувшись спиной к гостю, залпом выпил.
Граф смотрел на враждебно сгорбившуюся спину. Тим, казалось, стал меньше ростом. Граф сунул письмо в карман.
— Тим, ты не хочешь вернуться к Гертруде?
Не отрывая банки от губ, Тим обернулся. Мгновение спустя ответил:
— Вы читали письмо. Меня не просят об этом.
Дождь усилился и мерцающим потоком бежал по стеклу фонаря. Где-то в комнате послышался стук капель.
— Уверен, она приняла бы тебя обратно.
— «Приняла меня обратно»! Как отвратительно это звучит!