Уже по зимнему пути пришла в Магнавр весть о том, что княгиня Ольга не заставила себя ждать с ответной благодарностью. Едва вернувшись из Византии, она повелела своим воеводам позвать доброхотов послужить императору Константину Багрянородному. И прошло чуть больше двух недель, как воеводы собрали дружину молодых ратников и конными отправили в Византию - служить императору и его державе.
Сам Багрянородный в эту пору вёл беседы со своей судьбой о жизни и забвении. Почему к нему прихлынули такие печальные размышления на пятьдесят третьем году от роду, он знал, казалось бы, жить да радоваться бытию. В свободные часы он обозревал мысленным взором свою империю, и у него не было причин сетовать, что держава бедствует. Она процветала, и всё благодаря тому, что рядом с ним, монархом, управляли державой, стояли над войском, пополняли казну талантливые люди. А главное было в том, что его прекрасная Елена сумела объединить всех одарённых сановников в сплочённую когорту. Как же он был благодарен своей супруге за то, что она вместе с ним управляет империей, а у него остаётся время заниматься без помех тем, к чему призвала его судьба. Он пишет и пишет сочинения. Уже все читающие люди Византии приобщились к его «Жизнеописанию Василия Македонянина». Учёные мужи внимательно читают его сочинение «О фемах». Всем интересен его трактат «О церемониях византийского двора». Чиновники взялись за изучение его труда «Об управлении империей». И вот скоро явится свету его «История Руси». «Константину принадлежит заслуга деятельного участия в том литературном движении, которое отличало Византию X в. Им была предпринята реорганизация высшей константинопольской школы», - отмечают историки.
Багрянородный видел и знал, как далеко продвинулись рубежи его империи за последние пять лет. На юге, в Месопотамии и Сирии успешно велась борьба стратига Никифора Фоки с эмирами Мосула, Тарса, Алеппо. Правда, эта борьба давалась ему очень трудно. Особенно опасным врагом империи был алеппский эмир Сейф эд-Доула, однако талантливый полководец Никифор пока одолел и этого эмира.
На востоке византийская армия, ведомая Иоанном Куркуем, взяла крупный город Эрзерум. В 957 году он занял город Амиду. В этом же году Куркуй решил в пользу Византии участь города Самосату.
Как не радоваться бы Багрянородному процветанию Византии! Однако судьбе было угодно омрачить ещё не преклонную жизнь императора Багрянородного. Его, как он выразился однажды, «укололи шипом ядовитого дерева в самое сердце», и он чувствовал, как с каждым днём умирает его интерес к бытию.
Причиной тому был родной сын цесаревич Роман. Сколько тепла, ласки, забот они с Еленой отдали ему! С каким терпением они учили его и добились, что он получил образование в высшей Магнаврской школе! Но в той же школе он сошёлся с сыновьями сановников, которые вели распутный образ жизни. И постепенно, словно ржавчина, съедающая железо, исчезли из Романа все благородные зачатки. Он превратился в необузданного, не внимающего никаким благим советам родителей повесу.
Елена и Константин в ночные бессонные часы часто беседовали о сыне, искали, какими увещеваниями образумить его, заставить вести благородный образ жизни. И позже пытались внушить благие намерения сыну, но всякий раз наталкивались словно на каменную стену, которая была глуха к тому, что они говорили. Роман только беспечно улыбался и твердил одно и то же.
- Отец, мама, не мешайте мне жить вольно. Придёт время, и я образумлюсь. Вот как старость наступит…
Родители умолкали, но вкупе думали о том, что их сын не доживёт до почтенной старости. Их пророческие горькие предсказания сбылись: Роман Багрянородный ушёл из жизни в расцвете лет.
Но пока предстояла его свадьба. Елена и Константин питали некую надежду на то, что супружество образумит их сына. Молили они Бога о том, чтобы Берта из Прованса оказалась доброжелательной и твёрдой, умеющей овладевать нравами. Наконец из маленького альпийского королевства Прованс прибыли императорские послы-сваты и близкие к семье короля Гуго родственники и вельможи, представляющие королевство. С ними была невеста, шестнадцатилетняя королевна Берта. На берегу гавани Суд гостей и послов-сватов с невестой ожидали многие встречающие из Магнавра.
Стоял погожий, нежаркий сентябрь. Всё в природе радовало яркими осенними красками. Невеста сошла с королевский галеры тоже яркая и красивая, с большими карими глазами, чуть смуглолицая и стройная. Её головка в черных локонах была высоко поднята, и она шла королевской поступью. Цесаревич Роман пока находился в толпе сановников, но, увидев невесту, остался доволен ею. Выбравшись из толпы, он скрылся за строениями гавани, где стоял его конь, вскочил в седло и помчался во дворец, чтобы встретить невесту, как положено по ритуалу. Мать и отец, заметив его возбуждение и радость, не знали, что подумать. У Багрянородного даже мелькнула горькая мысль: «Уж не хмелен ли он?» Но супруга и сын развеяли его грусть.