В перечень «обязательных предметов» для будущего монарха входило также обучение умению управлять страной, и для постижения его мальчика с детства приобщали к государственным делам: он присутствовал на заседаниях Государственного совета и парламента, выслушивал доклады чиновников. Своеобразной школой управления было для него и общение со своим главным наставником – Мазарини. Кардинал, во многом разделявший суждение о том, что «политика – вот истинная грамматика, которую должны изучать короли», ежедневно – на практике – давал ему уроки «королевского мастерства», посвящая в тонкости дипломатии. Так что не прав был великий Вольтер, когда писал, что «Людовика XIV не учили ничему, кроме танцев и игры на гитаре». Другое дело, что сам подопечный не всегда добросовестно относился к учебе, и учителя неоднократно жаловались Мазарини, что дофин ленится на уроках. К тому же он не получил навыков самостоятельной работы с книгами. Возможно, что отсутствие интереса к чтению передалось ему от Анны Австрийской. Королева-мать тоже не любила читать, предпочитая абстрактному книжному знанию опыт и здравый смысл, и не приобщила к книжной культуре сына. Впоследствии Людовик XIV не раз сожалел об упущенных возможностях. Так, в 1694 году, обращаясь к воспитанницам Сен-Сира, он назвал себя «невеждой» и посетовал на то, что в годы своего детства «не получил хорошего воспитания». Видя недочеты в собственном образовании, он до конца своей жизни самостоятельно восполнял их, изучая историю, военное дело, литературу.
В тени всесильного кардинала
Согласно давней традиции, регентство при несовершеннолетнем короле Франции должна была осуществлять его мать. Людовик XIII никоим образом не мог эту традицию нарушить, но, испытывая неприязнь и недоверие к королеве, которую, как сестру испанского короля, подозревал в тайных сношениях со своим врагом – Испанией, он решил ограничить ее во властных полномочиях. По завещанию Людовика, после его смерти для управления страной при малолетнем короле должен был быть создан регентский совет, в котором Анне Австрийской отводилась роль рядового участника. Однако ей удалось при поддержке парижского парламента аннулировать завещание мужа и стать единоличной регентшей. Для этого 18 мая 1643 года Людовик XIV появился в парламенте, чтобы принять Акт справедливости. Выглядело это так: маленький король пролепетал несколько слов о том, «что он пришел в парламент, чтобы подтвердить свою добрую волю», а остальное за него сказал канцлер. Комментируя это событие, герцог Сен-Симон обвинял королеву в узурпации власти: «Король чуть ли не с рождения был обезволен коварством матери, которая сама хотела править, а еще более – своекорыстными интересами злокозненного министра, тысячекратно рисковавшего благом государства ради собственной власти». С этим можно согласиться с единственной оговоркой: королева взяла реванш за долгие годы унижений со стороны мужа. Поэтому нет ничего удивительного в том, что после его кончины она решила наверстать упущенное и, питая абсолютную симпатию и доверие к кардиналу Мазарини, объединила с ним свои усилия по управлению страной. Так гордая испанка и хитрый итальянец фактически более чем на десятилетие оказались во главе Франции.
Кардинал Джулио Мазарини играл важную роль в государстве еще при Людовике XIII. Он стал одним из самых неожиданных и ценных «приобретений» для Франции, «преподнесенным» королю его главным министром Ришелье. Однако служить королю Мазарини было суждено меньше года, а всю остальную жизнь он провел во времена царствования его преемника, твердо держа бразды правления государством в своих руках.
Современники по-разному характеризовали Мазарини. Ришелье называл его «самым великим государственным человеком», а народ сочинял о нем массу оскорбительных и скабрезных стишков и песен. Наиболее полную характеристику кардиналу дала королева Швеции Христина, одна из самых просвещенных женщин своего времени. Она написала о Мазарини следующее: «Это человек осторожный, ловкий, тонкий, желающий, чтобы его считали придворным и иногда довольно хорошо изображающий царедворца; он умерен во всех своих страстях, вернее, можно сказать, что у него всего одна всеобъемлющая страсть: это его честолюбие. Все другие страсти он подчиняет ей, а любви и ненависти ровно столько, сколько необходимо, чтобы достичь цели, а хочет он одного – править. У него великие проекты, достойные его непомерного честолюбия, изворотливый, ясный, живой ум, обширнейшие знания в области всех дел света, я не знаю никого, кто был бы лучше информирован; он трудолюбив, усидчив и прикладывает невероятные усилия, чтобы сохранить состояние, и сделает все возможное, чтобы увеличить его».
Уставший в конце жизни от государственных забот монарх покровительствовал и доверял этому энергичному и умному человеку, с удовольствием и облегчением переложив на его плечи решение всех государственных дел. Именно Людовик XIII выпросил для него у Папы Римского кардинальскую шапку. К 1646 году Мазарини уже почти три года вершил судьбы страны, являясь премьер-министром, и осуществлял надзор за воспитанием наследника престола. Став регентшей молодого короля, Анна Австрийская предоставила кардиналу неограниченные права, и он фактически стал единоличным правителем королевства.
У Мазарини было немало политических противников. Начавшаяся в 1648 году во Франции Фронда – мятеж крупной аристократии против правительственной власти – во многом была направлена именно против первого министра. В частности, герцог де Ларошфуко видел главную причину этой смуты именно во владычестве кардинала, которое «становилось нестерпимым». Он писал о Мазарини: «Были известны его бесчестность, малодушие и уловки; он обременил провинции податями, а города – налогами и довел до отчаяния горожан Парижа прекращением выплат, производившихся магистратом… Он неограниченно властвовал над волею королевы и Месье, и чем больше в покоях королевы возрастало его могущество, тем ненавистнее становилось оно во всем королевстве. Он неизменно злоупотреблял им в дни благоденствия и неизменно выказывал себя малодушным и трусливым при неудачах. Эти его недостатки вкупе с его бесчестностью и алчностью навлекли на него всеобщую ненависть и презрение и склонили все сословия королевства и большую часть двора желать перемен».
В отличие от других бунтов и восстаний, Фронда началась не с провинции, а с привилегированного Парижа, жители которого никогда не облагались тальей – земельным налогом. Главной движущей силой этой гражданской войны стали буржуа. В числе ее зачинщиков были самые именитые граждане столицы: верхи судейского сословия, духовенство и представители знати. В этой опасной игре с властью был замешан и неугомонный брат Людовика XIII, принц Гастон Орлеанский.
Фронда началась зимой 1647—48 года, когда недовольные парижские рантье устроили беспорядки на улице столицы. За этим последовали возмущения должностных лиц судебного ведомства по поводу возможного снижения им жалованья. Следующими возмутителями спокойствия стали парламентарии, которые воспротивились созданию новых должностей. Дело в том, что королева, уверенная в авторитете своей власти, 15 января 1648 года в присутствии Людовика XIV объявила в парламенте эдикт о назначении двенадцати новых докладчиков, на что парламентарии согласия не дали. Между двором и парламентом началась трехмесячная «бумажная» война. За это время на сторону парламентариев встали счетная палата, палата косвенных сборов и Большой совет, которые заключили союз и пожелали заседать сообща в необычной ассамблее – палате Людовика Святого. Анна Австрийская усмотрела в ней «республику внутри монархии» и запретила ее созыв. Но вопреки ее приказу парламент разрешил палате собраться. Ее депутаты выработали хартию, которая, однако, отстаивала скорее их собственное благо, нежели общественное. И Мазарини, желая не допустить беспорядков в столице, пошел на уступки, утвердив многие требования палаты, в том числе упразднил должности интендантов и уменьшил талью.