Там как раз проходил небольшой пророссийский митинг — около 50 женщин с флажками и расписанными ватманами. Крымчанки были уверены, что с большой земли, захваченной радикально настроенными националистами, на них надвигается угроза и что только Россия может их защитить. Я стал говорить (на чистом русском языке, который для меня родной), что я из тех самых «бандеровцев», которыми их пугают российские телеканалы, что все мое оружие — это банан. Они смеялись вместе со мной, реагировали довольно дружелюбно, говорили, что хотят быть с Россией, с Путиным, потому что в Украине фашисты, которых они боятся. Пока я с ними общался, не заметил, как за спиной у меня стали собираться те же «дружинники», постепенно оттесняя меня от крымчан. И когда один из них, армянин по имени Самвел, меня ударил и меня поволокли, я понял, что будут бить. Тогда же он попытался отнять видеоматериал у моего помощника, но тот героически скрылся. А я крепко ухватился за поручень возле одного из зданий и продолжал говорить людям, что я такой же «бандеровец», как и они. Тут появилась милиция. Меня посадили в машину, рядом со мной сел какой-то прохожий, представившийся журналистом, и нас повезли в отделение. Следом поехал Самвел.
Самообороновцы оказались в районном отделе внутренних дел вместе со мной. Капитан медлительно оформляет протокол, много раз задавая вопросы. Я, видя, что у журналиста отобрали аппаратуру, скинул в милицейской машине диктофон, чтобы потом его забрать. Я предложил деньги, чтобы меня отвезли к аэропорту на той же машине. Они ответили что-то невразумительное. Вдруг с победоносной миной появляется милиционер с моим диктофоном в руке и говорит:
— Посмотрите, что я нашел! Этот негодяй скинул аппарат!
Самвел тут же схватил мой диктофон, достал карточку памяти и обрадовано стал комментировать находку. Потом на камеру он скажет, что я скинул специальное подслушивающее устройство…
Я понимаю, что на обратный авиарейс я едва успеваю, но опасности все равно не чувствовал. Я вышел из отделения милиции в сопровождении Самвела и еще нескольких людей, которыми он командовал. Мы подходим к его микроавтобусу, меня хватают «зеленые человечки» в камуфляже, с рациями и в полной экипировке, сажают в автомобиль, сами садятся с обеих сторон, чтобы я не двигался, и подставляют пистолет под бок. Я успеваю только сказать:
— А, все ясно.
И я говорю:
— Вы же с открытыми лицами. Самвел меня сдал, я его потом буду искать.
Один из них мне отвечает:
— Должны быть жертвы. Пойми, в Крыму идет война.
Они меня обыскали, забрали телефон, все наличные деньги, банковскую карточку, документы и даже ключи от машины, которая осталась меня ждать на стоянке киевского аэропорта. Спросили у меня код от карточки, но я его не помнил.
Потом автомобиль повернул на Севастополь, и похитители сказали, что передадут меня другим «хорошим» людям. Думаю, блин, везут на российскую базу, наверное, дали команду меня поймать за мой последний видеоролик «Путин, пошел вон!», а там будут пытать или вербовать, или я не знаю что делать. Я все время что-то им говорил. Машина еще раз куда-то свернула, мои руки привязали скотчем и перемотали им глаза, чтобы я ничего не видел. Этого им показалось мало, и один из них приказал перемотать мою голову еще раз, чтобы я еще и ничего не слышал. А потом у них закончился скотч. В итоге достали мешок и надели мне на голову. Но до меня все равно долетали обрывки фраз: «Так, работаем», «везем», «встречаемся там».
Какое-то время спустя меня пересадили в другую машину, и я понял, что это уже другие люди. Я продолжал говорить с похитителями, но тут же получил удар локтем в челюсть. «Еще раз что-нибудь скажешь, еще ударю», и я замолчал, думая, как жаль было бы потерять мои новые красивые зубы, которые стоили мне очень много денег. Мы проезжали какие-то блок-посты, и меня пригибали вниз. Потом меня уложили на дно. Я просил воды. Бандиты спросили: