Она вышла, хлопнув дверью, и я осталась одна.
Страшно хотелось швырнуть чем-нибудь вслед настоятельнице — подсвечником, глиняной чашкой с водой, но я сдержалась. Буйством горю не поможешь.
Я села на постель, подтянув колени к груди, и задумалась.
Когда-то жизнь моя пошла прахом. Я была беззаботной и глупой. Думала, что отец найдет мне красивого и доброго мужа, и я буду весело проводить время на праздниках, слушая песни менестрелей и баллады сказочников, и держаться за руки с прекрасным рыцарем, который станет нашептывать мне о своей любви и дарить розы в заснеженном январе.
Все вздор.
Когда отец и брат сбежали, мне пришлось взвалить на плечи все хозяйство замка. Какие праздники, какие менестрели и розы в январе, когда надо было решать, что делать с должниками по ренте, как пережить зиму, не имея достаточного запаса дров, как умолить королевского сборщика налогов, чтобы предоставил отсрочку по выплатам, как починить провалившийся потолок и отбить у соседа коровье стадо, которое он самовольно загнал на свои выпасы. И еще я увидела, как на самом деле живут замужние женщины — ведь после бегства отца и брата мне пришлось общаться с соседями на правах хозяйки огромных земель.
Потом явились драконы, и бежать пришлось мне. Нет, я могла бы остаться. Поплакать, упрашивая их не конфисковывать земли и замок, понадеяться на их благородство — что не посягнут на честь знатной девицы, но я посчитала, что слишком горда для этого. И сбежала у драконов из-под носа.
Три года я пряталась за монастырскими стенами, и меня не очень-то тянуло в прежний мир. Наоборот. Теперь я думала, что именно монастырь даст мне ту свободу, к которой я стремилась. Свободу, когда женщина не обязана заниматься домом, рожать каждый год по ребенку и ублажать мужа, покорно снося побои, измены и скуку — обязательную спутницу жизни любой благородной дамы. Монастырь разрешал женщине читать, рисовать миниатюры и переписывать тексты интереснейших книг, вести переписку с вельможами, учеными и главными лицами церкви на равных. Да, я лишала себя мирских радостей, но кто сказал, что быть любимой мужчиной — это радость? Сегодня они любят тебя, а завтра бросают, а мои знания и книги никогда меня не бросят, до самой смерти.
И вот теперь жизнь моя снова пошла прахом.
Пленница дракона! Конкубина! Наложница! Игрушка! — подобные мысли пронзали мозг, как раскаленные металлические прутья. Мои цели, стремления, желания никого не интересовали. «Небеса распорядились… прояви смирение», — самое жалкое утешение, если это было утешением.
За ночь я не сомкнула глаз, и когда утром надо было отправляться в путь, выглядела я, наверняка, просто ужасно, но приводить себя в порядок и украшаться для нового хозяина не хотелось. Дракон посмотрел на меня и приказал сесть в повозку, в которой везли провиант и палатки. Я забралась в уголок, не желая ни с кем прощаться, и даже не подошла к настоятельнице за благословением.
Монахини стояли вдоль стены, опустив глаза, и боялись пошевелиться, пока драконы со своими людьми не покинут монастырь, но сестра Летиция все-таки подбежала к повозке, прижимая к животу мешок из вощеной кожи.
— Возьми, Виенн, — сказала она, с трудом перекидывая мешок через борт.
— Что это? — спросила я безо всякого выражения.
— Там медовые пастилки и книги, — сказала Летиция и тайком благословила меня. — Я положила те, которые ты читала чаще всего. Матушка-настоятельница разрешила.
Я пощупала сквозь мешок — и в самом деле, книги. В любой другой день меня бы обрадовала возможность стать обладательницей таких сокровищ, но сегодня я только равнодушно поблагодарила монахиню. Она обиженно надула губы, но больше со мной не заговаривала и вернулась к сестрам.
Раздался звонкий голос рога, и караван двинулся. Я схватилась за борт, потому что повозку тут же подбросило на кочке.
Это путешествие мне суждено было запомнить, как одно из самых мучительных. Всякий раз, когда к повозке подъезжали рыцари, чтобы поглазеть на меня, я испытывала стыд и ужас, а когда мимо проезжал дракон, имевший обыкновение каждые два часа осматривать караван от головы до хвоста, я испытывала самую настоящую панику.
Первую ночь я опять не смогла уснуть — сидела в уголке палатки, где расположились дракон и его брат, и старалась слиться с кожаным пологом. Но нападать на меня никто не собирался, драконы, словно позабыли обо мне — поужинали сухим пайком, поделившись со мной хлебом, сыром и изюмом, а потом завалились спать. Дважды за ночь старший дракон выходил из палатки, и я слышала его голос — он проверял караульные посты, а младший дракон за всю ночь даже не пошевелился, только храпел.