Дверь в высокой ограде из темных бревен открылась. Один из рыцарей, поклонившись, без слов сделал приглашающий жест рукой. Присутствие Рене его не удивило. Очевидно, он был в курсе того, что приор внезапно завел себе помощника.
— Я вижу, все идет в соответствии с замыслом верховного лидера, — бросил Бен, проходя внутрь.
— Именно так, мессир.
Он двинулся в сторону капеллы. Нужно было убедиться, что все монахи по-прежнему там, в своей могиле. Что никто не пропал, не стал подопытным кроликом Сноука. Обычно прошедшие испытание возвращались в монастырь: на его памяти пропал всего один человек. Случайность? Может быть. Бен был уверен, что скит связан с опытами Сноука, как он и сказал Рей, но в цельную картинку это все никак не желало выстраиваться. Не было единого паттерна в том, как Сноук выбирает себе жертв. Невозможно было предсказать, куда он нанесет следующий удар. И это бесило неимоверно.
Деревянная дверь капеллы отворилась, он вошел, кивнув рыцарям, и помедлил, чтобы дать Рей время осмотреться. Постарался сам взглянуть на все это свежим взглядом.
Давящая на глаза мрачная полутьма — света от нескольких расставленных прямо на земле свечей почти нет. Закопченный низкий потолок, темные стены из грубых бревен, сладковатый запах воска и каких-то странных удушливых благовоний. Заунывное чтение молитв с неразличимыми словами, от которого через десять минут уже начинает звенеть в ушах. Яма, где размеренно раскачиваются люди в черном, больше похожие на механизмы, чем на живых существ, — слабо видны только бледные пятна их лиц и рук.
Что сейчас думает Рей? О чем могла бы его спросить? Например, почему скит поставили именно здесь. Случайность? Едва ли. Бен подошел совсем близко к яме. Один из монахов, воздевая руки в молитве, постоянно касался стены, царапал ее ногтями. Бену вдруг подумалось, что эта страшная черная яма словно высасывает из людей силы, как какое-то ненасытное хтоническое чудовище, постоянно требующее все новых и новых жертв. Он тряхнул головой и присмотрелся. Ему показалось, или часть стены под руками монаха отсвечивала так, будто была из обработанного камня? Или…
— Мессир чем-то недоволен? — раздалось поблизости..
Один из рыцарей встал между ним и ямой. Бен понял намек: он не должен был слишком уж вглядываться в то, что происходило с монахами.
— Нет. Как они выдерживают испытание?
— Вполне достойно, мессир. Благословите продолжать?
— Благословляю. Да пребудет с тобой, брат, благоволение Палпатина и верховного лидера.
Когда они вновь оказались в лесу, Бен почувствовал себя так, будто каким-то чудом вернулся из могилы в мир живых.
— Какая же мерзость… — пробормотала Рей. — Я даже не думала… Черт! Черт! Это ужасно! Разве можно так… с людьми…
— Именно. Тут я начинаю по-настоящему верить в дьявола, — сказал Бен, борясь с искушением снова попытаться убедить ее уйти из этого проклятого места. — Но, может быть, у нас появилась зацепка. Я всегда думал, что яму просто вырыли в земле. Но сегодня мне показалось, что я увидел там какой-то камень. Ровный, обработанный. Словно…
— Словно скит поставили на месте какого-то строения?
— Ты очень сообразителен, Рене.
— Б-б-благодарю вас, мессир. Вашими молитвами… — пробормотала она, очаровательно потупившись. — А вы знаете, в своей бесконечной мудрости, что тут раньше было?
— Бесконечна только мудрость верховного лидера, — пробасил Бен и добавил уже нормальным тоном: — На старых планах монастыря тут ничего нет.
— Что-то более древнее?
— Возможно. Надо еще раз посмотреть карты и отчеты департамента культурного наследия. Я мог что-то упустить... Значит так. Вечером я уеду, якобы по делам. Ты выберешься наружу через подземный ход, который я тебе показывал. Я буду там тебя ждать. Надо... я хочу отвести тебя в одно безопасное место, где мы сможем спокойно все обсудить, там же я и держу основные документы, которые опасно оставлять в монастыре.
Она кивнула.
— Договорились. Ужинать будете дома, мессир Пух?
Дома… Ну пусть хоть так. Хоть в шутку, хоть временно, у них будет общий дом.
— Нет. Твое послушание на сегодня, брат Пятачок, — сурово сказал он, — не дать ужину пропасть, понятно?
— Я вас не подведу, мессир, не извольте сомневаться!
Он стоял у подземного хода, прислонившись к холодной каменной стене, и напряженно вглядывался в темноту. Еще угадывались очертания деревьев, неприветливо обступающих монастырь. Да, дьявол был там, в подземельях, и все же… лес пугал. Точнее, вызывал чувство странной тревоги, которую сложно было объяснить рационально. Как будто из тьмы кто-то тоже вглядывался, рассматривал его самого. Следил… Бен краем глаза уловил какое-то движение, резко обернулся — впереди как будто мелькнула большая тень и тут же исчезла. Он всматривался, напрягая зрение. Олень? Может быть. Или… Он поймал себя на том, что затаил дыхание, а сердце бешено колотилось. Выдохнул, успокаиваясь. Нет, наверняка просто померещилось.
Чтобы стряхнуть наваждение, он сделал несколько шагов — прошелся вперед, потом назад, разминая затекшие ноги. Посмотрел на часы. Время так медленно тянулось, как будто… Он даже усмехнулся этому совершенно забытому чувству, которое, кажется, осталось где-то в далекой прошлой жизни. Как будто у него свидание с Рей. Он и правда уже предвкушал, как сейчас увидит ее сияющие глаза, короткие встрепанные волосы, улыбку. И волновался как мальчишка.
Да уж, не хватало только букета. Поискать, что ли, в темном ноябрьском лесу хоть что-нибудь, что сошло бы за цветок? Самое время вытаскивать на свет божий давно забытые навыки ухаживания, конечно. Самое время…
Он вдруг споткнулся, почувствовав под ногой что-то мягкое, и наклонился, пытаясь понять, что это. Черт! Мертвая птица. Щегол? В темноте было не понять, но похоже. Бен отскочил, пытаясь прогнать дурное предчувствие, мысль о том, что птичка напоминает…
Наконец среди камней послышался скрип, шебуршание. Он подошел ближе, протянул Рей руку, чтобы помочь выбраться.
— Тебе никто по пути не встретился?
— Нет, все прошло гладко. — Она отряхнулась и огляделась. — До хижины далеко?
— Примерно полчаса. Фонарик включать рано, — прошептал он, протягивая ей руку. — Держись пока за меня. Глаза скоро привыкнут.
Рей продолжала за него держаться на протяжении всего пути, и Бен запретил себе думать о том, как она будет себя вести, когда обо всем узнает. Постарался сосредоточиться на настоящем: на касании ее руки, звуках ее шагов. На том, что его отчаянно смелый и бескомпромиссно добрый брат Пятачок идет с ним по ночному лесу навстречу приключениям и опасностям. Бен усмехнулся. Похоже, по дружбе он истосковался не меньше, чем по… сексу, с нажимом сказал он сам себе, суеверно избегая других, возможно, более подходящих, но куда более опасных слов. Он сам не заметил, как немного замедлил шаг, чтобы хоть как-то продлить эти мгновения рядом. После того, как она узнает правду, все изменится навсегда…
Наконец луч фонарика, который он включил, когда они забрели в чащу, выхватил из тьмы силуэт небольшого покосившегося дома. Старого, но вполне еще крепкого. Рей с интересом его разглядывала.
— Добро пожаловать. — Бен, звякнув ключами, открыл перед ней дверь. — Постой тут, я сейчас зажгу свет.
В крошечной комнатке было сыро. Нашарив спички на полке, он зажег старую керосиновую лампу, ее свет осветил маленькую комнатку: стол с двумя стульями, шкафчик у стены, сундук, льняную занавеску, прикрывающую вход в крошечный закуток с кроватью.
— Садись, я сейчас, — сказал он, обернувшись к Рей.