Она прикрыла за собой дверь и прошла к столу, а Бен принялся возиться со старой чугунной печкой — без источника тепла они тут продрогнут до костей. К счастью, запаса дров еще было достаточно. Маз позаботилась и о том, чтобы принести ворох сухих газет и щепки для растопки. Пламя быстро занялось, в комнатке тут же стало светлее.
Из шкафчика Бен достал папку с документами и бутылку кальвадоса с двумя стаканами. На окне в свернутом термопакете лежала еда: копченое мясо, твердый сыр, несколько ломтей хлеба. Маз знала, что он иногда здесь ночует, и регулярно пополняла запас провизии.
— Присаживайся. Тут пока сыро. Дать тебе плед?
Рей кивнула. Он вытащил плед из сундука, набросил ей на плечи. Она тут же закуталась поплотнее. Бен со вздохом сел за стол напротив, придвинул закуску на середину, налил кальвадоса Рей и себе.
Сделал глоток, ощущая, как в желудке разливается тепло.
— Как в сказке, — вдруг сказала Рей.
— Что?
— Ну, это все. Бедная сиротка, в смысле, я, страшный черный лес, почти полная луна, у-у-у! Таинственная старая избушка! И главное… — она улыбнулась, взглянув на него блестящими глазами так… многозначительно, что у него подпрыгнуло сердце, — чудовище в маске, которое вдруг оказалось вовсе не чудовищем, а…
Чудовище… Монстр с порченой кровью, который прикидывается нормальным…
Он больше не мог. Черт возьми, зачем она это сказала? Зачем она так это сказала?!
— Нет, — отрезал он, поставив стакан так, что почти стукнул им по столу. Резко встал, шагнул к маленькому окошку, наполовину занавешенному тканью. Глянул во тьму — ничего не было видно, на стекле лишь слабо отражался свет от керосиновой лампы, горевшей на столе. Как бы он ни пытался оттянуть этот разговор, как бы ни обманывал самого себя, что лучше сначала поговорить про расследование, показать ей карты, — он знал, что все равно придется сказать правду. Видимо, лучше сразу, пока боль не станет совсем невыносимой…
— Что… нет? — недоуменно переспросила Рей.
— Не оказалось. Я чудовище, Рей.
— Бен, хватит! Зачем так… Я знаю, что тебе приходилось изображать фанатика, но право же…
— Дело не в этом!
— А… в чем? Я не понимаю.
Он молча шагнул к шкафу, достал собранные документы и пистолет. Положил на стол рядом с ней. Сел. И наконец нашел в себе силы поднять на неё глаза.
Рей смотрела удивленно, но не испуганно. Даже с интересом. Что ж… Сейчас ее вера в друзей-партнеров окончательно рухнет.
— Я позвал тебя сюда в том числе и потому, что… должен тебе признаться. — Слова давались с трудом. Он сглотнул, собираясь с духом. — Я просил тебя уйти из монастыря не только из-за того, что тут тебе грозит опасность. Но и потому, что… опасность представляю я сам.
Бен отпил немного кальвадоса, чувствуя, как крепкий алкоголь обжигает горло.
— У меня… я… я являюсь носителем очень редкой генной мутации. Она неактивна. Пока. Но под влиянием некоторых не известных мне факторов, в частности, я полагаю — сильного стресса, она может активизироваться. Сначала…
Голос почему-то дрогнул, он сделал еще один глоток.
— Сначала носитель мутации испытывает паранойю и неконтролируемую ярость, желание убивать, уничтожать, разрушать. Тормоза полностью отказывают, хотя он и не теряет способности что-то просчитывать и планировать, чтобы нанести как можно больший вред. На некоторое время он превращается в изворотливое, жестокое и неостановимое чудовище, для которого нет ничего святого… А потом… после… впадает в кататоническое состояние. И один из признаков, что мутация активировалась, — зрачки становятся желтыми.
Еще глоток. Бен смотрел в стакан, избегая поднимать глаза на Рей. Заметил только, что она тоже пригубила кальвадос и взяла кусочек мяса.
— Я знаю об этом, потому что такая же мутация была у моего деда. И она стала активной. Внезапно, вдруг, как будто без причины. Он начал с убийства собственной жены, которая… Бабушка была больна, что-то аутоиммунное, насколько я понимаю. Он искал любые средства, чтобы ее вылечить. И… Палпатин сумел его убедить, что сможет ей помочь. Собственно, так дед и попал в секту — чтобы ее спасти. Любил ее безумно. И она же стала его первой жертвой…. Потом уже был тот автобус с детьми и “Альдераан”... Родители, конечно, знали об этом и до скандала в прессе, но скрывали это от меня. Хотя и боялись… Пытались… научить меня управлять своими эмоциями. Медитации, йога, психологи, сколько я себя помню. И анализы крови раз в полгода. Я… очень удивился, когда узнал, что это нужно не всем детям. Мои родители изо всех сил старались сохранить иллюзию нормальности. Но… если держишь в комнате слона, все равно будешь на него натыкаться. Все эти опасливые взгляды, шепотки, что я “так на него похож”, что “это может произойти в любой момент”, что я “опять себя не контролирую”! Из меня пытались вырастить бесстрастного отрешенного будду, а я был обычным ребенком и…
Еще глоток. Надо бы остановиться. Прежде чем начнет ей жаловаться на свое детство, наверняка куда более благополучное, чем у нее. К тому же он давно не пил, и его может развезти. Рей настойчиво придвинула ему закуску, и Бен машинально отломил кусок хлеба.
— Когда во время муниципальных выборов кто-то вбросил информацию о том, чьей дочерью была на самом деле лидирующая на тот момент кандидат в мэры Парижа… Я попытался добиться от нее правды, но, возможно, это был неподходящий момент для откровений. Это был настоящий ад! Я был в ужасе, я просто не верил, не мог представить… несмотря на все рассказы Люка о том, что Палпатин специально довел деда до срыва, а потом все время пичкал какими-то наркотиками. Что он похитил самого Люка, пытал его и убил бы, если бы не Вейдер, который уничтожил Палпатина, пожертвовав собой… Ну, ты в курсе, это мусолили по всем каналам… Так. О чем я говорил… Ах да. Мать сказала, что мне лучше на время уехать от скандала, что она все объяснит потом, что мне не надо волноваться… Но я-то чувствовал фальшь! И этот ужас в ее глазах, когда она просила меня успокоиться… В общем, я взломал ящик стола в ее кабинете и нашел свое медицинское досье.
Бен, все еще не глядя на Рей, подвинул к ней папку.
— Тут все данные, посмотри, если хочешь. Все мои анализы были сделаны в лаборатории дяди. Там же были его пометки о возможных факторах, которые могут активировать мутацию. Я поехал к Люку в институт уже на взводе. Разговор начался на повышенных тонах, а потом… Я помню, что схватил его за руку. И… просто впал в неконтролируемую ярость. Я не знаю, что на меня нашло. Не помнил себя, не понимал, что делаю, будто это был не я… Да, я вспыльчив и часто несдержан, но чтобы настолько!
Он перевел дух. Ну вот, почти всё.
— Когда я пришел в себя в разгромленной лаборатории… Нас как-то растащили. Я помнил только невнятные обрывки произошедшего, как вспышками — крики, драка… Люк, который с искаженным от ярости лицом кидается на меня, размахивая скальпелем… Люк! Который всегда был таким уравновешенным, доброжелательным... Знаешь, такой вечный оптимист, который старается видеть в людях только хорошее, истово верит в научный прогресс и так далее. Словно он тоже был не в себе. Сначала я испугался, что со мной произошло то же, что и с дедом, что внезапный приступ ярости и частичная потеря памяти — это активировавшаяся мутация. Но нет, я был абсолютно нормален… И до сих пор до конца не знаю, что же на самом деле произошло между мной и Люком…
Мне удалось избежать проблем с правосудием. Скандал замяли, ущерб возместили. Я ушёл из дома. Постарался по возможности избегать контактов с людьми. Сначала жил в коттедже, который принадлежал бабушке. Тут, в Нормандии. За мной приехал отец, пытался уговорить вернуться. Сказал, что Люк сразу после инцидента уехал якобы работать над монографией не то в Исландию, не то в Ирландию и на связь не выходит. Что сам отец не верил в то, что дело в мутации. По его мнению, Палпатин просто планомерно сводил деда с ума, а желтые глаза и чуть ли не сверхспособности — это все досужие выдумки журналистов. Но он рассказал, что Палпатин вкалывал что-то и Люку, отчего тот и потерял руку… Я… не понимал, что происходит, кому верить. Мне нужна была правда, а не просьбы успокоиться и понять! В общем, я отказался возвращаться. Съехал из коттеджа, чтоб больше никто из родственников меня не нашел, и снял комнату недалеко от Кана. Пытался как-то выяснить про деда… Мне не давал покоя один документ из моего досье. Там был список странных химических веществ и пометка “Палпатин?” Были ли это те наркотики, которые он давал деду? Знал ли Палпатин что-то о мутации? Зачем вообще дед ему понадобился? Почему он похитил Люка? Я чувствовал, что если пойму, что произошло тогда, то… пойму, что происходит со мной. И я стал искать следы секты, может быть, кого-то, кто тоже там был и что-то видел… И тут со мной связалась Маз.