— Такая уж у вас работа, мессир, — ухмыльнулась она, и Бен облегченно выдохнул. — Надеюсь, старый извращенец заинтригован. Сколько сейчас времени?
— Около одиннадцати. Ты видела с утра Митаку?
— Нет… Что с ним?
— Скорее всего, лежит где-то пьяный, — Бен опять почувствовал укол совести при мысли о том, что в постоянных нервных срывах брата Дофельда была немалая доля его вины. — Кстати… В лесу… Ты сказала, что он помнит про печь, мне не почудилось?
— Нет, не почудилось, — несколько смущенно отозвалась Рей.
— Нам бы сверить наши видения... — протянул он, нарочито глядя в сторону. — Но не сейчас. Я хочу наконец нормально познакомить тебя с Силансьёз.
— С этой адской черной тв… твоей милой лошадкой?! — воскликнула Рей. — Может, как-нибудь потом?
Бен усмехнулся.
— Она далеко не такая адская, как о ней думают. Ты же сама к ней заходила, раз нашла мой скетчбук? Не бойся норовистого скакуна, о мой юный оруженосец. Могучий сэр Лось… — Он запнулся, вспомнив, когда она так его назвала. Черт! — В общем, не бойся. Я буду рядом.
Силансьёз почувствовала его приближение и радостно заржала. Бен оглянулся. Он всегда тщательно скрывал свою привязанность к лошади, чтобы никто не попытался ей навредить и таким образом хоть как-то отомстить безумному приору. В конюшне было безлюдно: монахи и послушники старались лишний раз не попадаться ему на глаза. Бен облегченно вздохнул и наконец позволил себе расплыться в улыбке.
— Соскучилась, — пояснил он Рей и ускорил шаг.
Подойдя к деннику, он схватил лошадиную морду обеими руками, погладил по носу, потрепал по шее.
— Ты ж моя красавица… Лапушка… Моя самая любимая девочка. Ну прости, прости, раньше никак не мог зайти.
Он обернулся к Рей, чтобы объяснить, как надо вести себя с лошадью, и… перехватил её странный, как будто недовольный взгляд. Ей не нравилось, что он так сюсюкается со своей девочкой? Он ей кажется смешным? Что ж. Все эти годы Силансьёз была единственным существом, с которым он мог себе позволить быть собой, и если Рей… Невеселый ход его мыслей прервал какой-то звук, донесшийся из глубины денника. Словно кто-то заворочался в сене. Черт! Рей тоже насторожилась, потянувшись к рукаву, где, как он знал, она прятала свой стилет. Бен кивнул и осторожно открыл дверь стойла.
В углу сидел грязный и явно ничего не соображающий брат Дофельд.
— Изыди, сатана содомитская, — произнес он заплетающимся языком и махнул рукой.
— Что-о-о-о?! — взревел Бен.
Силансьёз испуганно дернулась, и его гнев тут же схлынул, уступив место стыду. Тихое «Мессир!» и рука Рей, легко коснувшаяся его локтя, сделали только хуже. Брат Дофельд, впрочем, не обратил внимания ни на крик, ни на то, что Силансьёз едва его не затоптала.
— Я тебя не боюсь. Я был в раю, и мне теперь ничего страшно!
— В раю? — одновременно успокаивающе и ободряюще произнесла Рей, и Бен сразу сообразил: нужно дать ей возможность расспросить Митаку прямо сейчас.
Он вывел лошадь из денника, остановился, ласково поглаживая Силансьез по шее и одновременно прислушиваясь.
— В раю. Но сначала чистилище… — страшным шепотом продолжил Митака. — Там… Там ужасней, чем в аду, Рене! Ужасней, чем в аду…
— Что там, Дофельд?
— Свет… Такой резкий! И все такое … Провода, шприцы… Это его подвал, Рене! И они все так. Стоят. Смотрят… Ужасней чем в аду, Рене, я и забыл… Не ходи туда, лучше уж сразу в ад…
— А как ты туда попал? В чистилище?
— Как… Ну… К-к-каак обычн… Там он стоит… Приор. В маске. Сторожит свой подвал. Но он меня пропускает всегда… В сторону отходит… Но лучше б я в аду, Рене! И я причастился там, ну, немного. Для храбрости. А потом пошел.... Шел. А там тьма. И бог там…
— Бог?
— Бог… парит… и спит… ждёт…
— Это рай уже?
— Рай потом. В облаках!
— Я тоже хочу в рай, Дофельд! Ты как до облаков добрался? Там лестница?
— Нннееет… Камни там… Шевелятся, дышат… По ним, как в небо… А потом облака! И райский сад! И источник жизни… И я пил! Это рай, Рене! Рай! И скажи своему… Что я не боюсь! Что ему недолго осталось… Тут утаивать. И клячи его проклятой не боюсь птчо япиииилл…
Рей высунулась из денника.
— Я его отведу сейчас в келью, — прошептала она. — Пусть там отсыпается, пока его не застукали тут.
Бен кивнул.
— Мне надо почистить лошадь и погонять ее хотя бы минут десять, лучше подольше.
— Хорошо. Смотри, что я нашла, — она разжала ладонь, показав ему какой-то странный листик. — Сняла у него с рукава. И он точно был в лесу. Одежда влажная, весь в иголках, мох на штанине…
Бен взял листик в руки, повертел в пальцах. Длинный, почти прямоугольный, плотный. Что-то совершенно незнакомое — явно не с дерева и не с куста, как будто вообще не из леса. Больше похоже на… водоросль? Может… это из источника? Митака же говорил про “источник жизни”. И это значит, что где-то там рядом есть ход в подземелья? И не просто в подземелья — в лабораторию! Потому что страшное “чистилище” не могло быть ничем иным…
Рей, придерживая покачивающегося Дофельда, направилась с ним в сторону кухни. Бен, проводив их взглядом, надел на Силансьез недоуздок, вывел ее на небольшой плац как раз за строением конюшни.
Да, знакомство девочек придется отложить на потом. Он поморщился от накатившего дурного предчувствия. В этом дьявольском месте нельзя ничего откладывать на потом, особенно что-то хорошее. Но делать было нечего. Мрачные мысли все никак не отпускали, давили. Что-то было не так. Что-то произойдет… Или уже происходит.
Он как раз завел Силансьез обратно в денник, когда по каменным плитам конюшни раздался звук торопливых шагов.
— Мессир!
По лицу Рей он сразу понял, что что-то случилось.
— Скорее домой, — шепнула она.
Быстро заперев дверь денника, Бен вылетел вместе с ней из конюшни.
— К нам, похоже, пришли — торопливо продолжала она, пока они быстро шли в сторону дома. — Целая делегация из трех монахов, я как раз отвела Дофельда и увидела, как они к нам заходят. Очень деловито, явно за чем-то серьезным.
— Почему ты думаешь, что к нам?
— А к кому еще? — Она пожала плечами. — Нет, конечно, может, и не к нам, но… какое-то нехорошее предчувствие… я решила…
— Черт! — Бен вздрогнул. — У нас же там пистолет! На кухне! И документы! На подоконнике, но если будут искать…
Он вихрем взлетел по лестнице, распахнул дверь в общий коридор, ведущий к квартире. Кому могла прийти в голову идея залезть к безумному приору? По доброй воле никто бы на это не пошел, только по приказу Сноука или, на худой конец, Хакса...
Сквозь приоткрытую дверь в квартиру было видно, как какой-то монах роется в комоде в прихожей. Бен кинул быстрый взгляд на Рей, сложил пальцы, изображая пистолет. Она кивнула. Как будто они были копами-напарниками в каком-нибудь голливудском боевике… Ну, настало время адского приора!
Бен с грохотом распахнул дверь.
— Как ты смеешь, скотина!
Он прыгнул вперёд, схватил в охапку монаха, копавшегося в комоде. Другой монах, как раз направлявшийся из ванной в кухню, в ужасе обернулся. Рыча, как дикий зверь, Бен швырнул одного в другого, так что они оба упали, потом подскочил и за шкирку оттащил их в гостиную, где, как оказалось, был еще один монах. Отлично, теперь, когда все внимание сосредоточено на нем, Рей сможет проскользнуть на кухню и спрятать документы и пистолет. Он был уверен, что она справится.
— Ну? Какого дьявола вы тут забыли?!
— У нас п-п-приказ, мессир… Расследуем… г-г-рех мшелоимства… Н-н-не взирая на лица, потому что все равны перед…
Так, начал лихорадочно соображать Бен. Монах не сказал «приказ верховного лидера». Значит, за этим стоит Хакс. Который был уверен, что это сойдет ему с рук. И он умел гораздо лучше Бена угадывать настроения Сноука… Черт! Неужели старый упырь что-то подозревает? Чтоб его! Им с Рей нужно время!
Он не мог в очередной раз не отметить про себя, насколько вольно Сноук и Хакс обходились с правилами собственной секты. Грехом могло стать все что угодно, и монахи жили в постоянном страхе не угодить, получить унизительный выговор на глазах у всех… Ещё вчера личные вещи монахов высшего звена никого не интересовали. А сегодня раз — и боремся с мшелоимством!