После ранней утренней службы, показавшейся ей несколько унылой (да, желание новичков сделать все, чтобы вновь попасть на тайное богослужение и стать избранными было неудивительным), Рей, с трудом подавляя зевоту, пошла получать послушание. Брат-распорядитель отвел ее к рыжему проповеднику, который назвался отцом Армитажем. Он встретил Рене со сдержанной улыбкой.
— Как ты себя чувствуешь, Рене?
— Отлично, благодарю вас, мессир.
— Ты совершенно особенный молодой человек. Ты знаешь, что сам верховный лидер просил меня за тобой присмотреть? Он уверен в твоем потенциале.
— Это… так неожиданно, мессир, — проблеял Рене.
“Классика завлечения в секту! Как по методичке” — устало подумала Рей. Ей хотелось спать. И есть. Адски.
Проклятый приор! Она бы сейчас не то что лепешку, а бумагу бы уже сжевала!
— Может быть, он и сам скоро с тобой встретится. Но эту честь надо заслужить. Показать, что ты готов смиренно выполнять, что скажут, что ты оставил мирскую гордыню за пределами монастыря.
— Я на все готов, мессир.
— Что ж. Готов ли ты убирать за братьями? Выносить мусор? Мыть отхожие места?
— Конечно!
— Отлично! Просто отлично! — с явно наигранным энтузиазмом произнес отец Армитаж. — Ну а теперь ступай, брат Дофельд покажет тебе монастырь.
“А завтрак?” — чуть не воскликнула Рей. Ну ничего. Ей не впервой голодать, и резь в желудке не помешает ей узнать, что на самом деле творится в этом дьявольском монастыре!
— Мы почти на полном самообеспечении. Тут у нас куры, свиньи, козы… Теплицы. А вот там конюшни, — брат Дофельд, на попечение которого ее передал брат-распорядитель, махнул рукой в сторону отдельно стоящего здания. — Тебе наверняка скоро назначат послушание за ними убирать.
— Здорово! Лошадки милые! — хихикнул дурачок Рене.
Брата Дофельда передернуло. Он очень старался выглядеть счастливым и расписывал житье в монастыре как поистине райское, но нервно дергающийся глаз и дрожащие руки выдавали, что все было далеко не так радужно.
— Некоторые из них… с характером. К Силаньёз — лошади приора — лучше лишний раз не подходить. Я все покажу, когда тебе назначат там послушание.
Лошадь. Рей замерла. Значит, лошадь и правда существует? Финн описывал Кайло Рена как черного монстра верхом на черной твари с красными глазами. Загоняющего свою жертву в лесу, среди черных деревьев, где клубится туман. На первый взгляд все это однозначно выглядело бредом, но все же… Рей с самого начала понимала, что это не просто бред. Сомневалась насчет лошади, но лошадь у приора и правда была.
— Да, конечно. Что теперь?
— У тебя есть четверть часа до следующего богослужения. Потом будет завтрак. А потом придешь помогать мне на кухне. Смотри не опаздывай!
— Конечно нет! — заверила его Рей и быстрым шагом пошла к себе в келью. Четверть часа, конечно, маловато, чтобы как следует все осмотреть, но это лучше чем ничего!
Камеры в келье не было. Уже хорошо. Рей села на кровать, потерла руками лицо, пытаясь собраться с мыслями. Времени было в обрез, но и суетиться тоже не стоило. По всегда говорил, что любое расследование — это марафон. Нужно рассчитывать силы, следить за дыханием. Войти в ритм, вжиться в роль, чтобы измененное состояние стало привычным. Только так можно протянуть до конца и не сорваться раньше времени.
— Вот, это тебе, — сказал По, протягивая ей серую папку. — Подарок на день… э-э-э-э… святой Евлалии! Но ты должна мне кое-что пообещать.
— Подарок с условиями? Фи! Так что я должна пообещать?
— Что будешь осторожной! Не будешь кидаться, очертя голову…
— Кто бы говорил, По! — фыркнула Рей. — Напомнить, тебе, кого отстранили…
— “Делай так, как мулла говорит, а не так, как мулла делает!” — перебил По. — Так ты обещаешь?
— Ну ладно! Ладно! Обещаю! Что это?
— Как ты и просила… Кое-что странное, что произошло в районе Валь-дю-Коррибан.
Рей взяла папку, начала листать бумаги. Финн Дьома, двадцать два года. Родители — эмигранты из Сенегала. Умерли, когда Финну было пять лет. Дальше — приемные семьи, проблемы с полицией… Мелкие.
— Но его отпечатки пальцев были в нашей базе, — сказал По. — Так его и опознали. Потому что сам он… Не в себе. Бредит. Вот тут изложено, вкратце. И…
— Тут написано, что у него какие-то… повреждения?
— Да. Посмотришь, там есть все подробности. Довольно необычные. Я бы даже сказал — жуткие.
— Я могу с ним поговорить?
— Думаю, это можно устроить…
Да. Да… Пока она не видела ничего необычного, кроме службы в крипте. И мрачного приора, чей взгляд прожигал насквозь.
Монахи не выглядели ни напуганными, ни заторможенными… Да, слишком уж радостно отвечали на слова рыжего проповедника, но этого следовало ожидать. Это определенно секта. Классическая, обычная, ничего особенного. Но пока никаких намеков на все те ужасы, о которых рассказывал Финн, рассказывал так, что у нее не было сомнений, что он видел их собственными глазами. И никаких намеков на то, что Сноук действительно связан с… С ним. С чудовищем из ее собственных кошмаров. Рей, конечно, не надеялась обнаружить хоть что-то в первый же день, но все же… Неужели она ошиблась? И все зря? Нет. Опять это мерзкое, но такое знакомое чувство — сомнение в собственных ощущениях и воспоминаниях. Нет, не зря! Не зря!
Да, надо успокоиться. Она легла на кровать. Хотя бы несколько минут отдыха, тишины и расслабленности. Ей предстоит долгий путь, нужно любыми способами давать себе передышки и экономить силы. Вдох, выдох… Взгляд скользнул по низкому потолку, потом по стене. В детстве ей нравилось перед сном рассматривать трещины на штукатурке, водить по ним пальцем — в их переплетении всегда было что-то волшебное: фигуры, лица, чудесные птицы и звери, океан и неведомый далекий остров. Маленькая Рей сама себе рассказывала сказки на ночь…
Трещина у самого изголовья, уходящая в угол, показалась ей слишком большой, какой-то другой, не такой, как все, и она вгляделась внимательнее. Это была надпись. Определенно. Текст! Рей села на кровати, наклонилась — кто-то что-то там написал. Но что… Она прищурилась, стараясь разобрать каракули…
“Если вы это читаете, значит, Кайло Рен меня убил… ”
====== Глава 4 ======
Завтрак был скудным — овсянка на воде, пара кусков хлеба, странный жидкий кофе, на вкус вообще как заваренная солома. Рей с тоской вспомнила яичницу с помидорами у Маз в “Шато де Такодан”, ароматную чашку кофе со специями… Нет, нельзя позволять себе раскисать, так недолго и забыться, выйти из роли. Сейчас она — впечатлительный мальчик-сирота, двинутый на религии. Его все тут восхищает, а трудности только радуют, потому что укрепляют дух. И голода он не чувствует — потому что восторженный дурачок. Да и не ел никогда досыта, чтобы страдать из-за такой ерунды, как отсутствие вкусной еды.
Она отметила, что в трапезной собрались отнюдь не все монахи. Не было аббата, приора, проповедника… Им наверняка приносят еду в их покои! Рей украдкой заглянула в тарелку одного из монахов. Лучше, чем у нее, но тоже ничего особенного. Впрочем, еще пару дней, и даже обычный сыр, сливочное масло и джем покажутся пищей богов. Интересно, что дают любимчикам аббата, которые “уже доказали крепость своей веры”?
Пока монахи и послушники ели, дежурный за небольшим аналоем во главе стола зачитывал вслух наставления проповедника Хакса, удивительно похожие на обсуждения в “Приюте спасенных душ”. О врагах, которые стремятся погубить истинно верующих, об эмигрантах и иноверцах, о числе зверя, о необходимости воздержания, чистоте помыслов, тяжести плотских грехов, в том числе и мужеложства. Ибо “дьявол ищет повод уловить невинные души, создавая соблазн там, где это даже противно человеческой природе”. Юный Рене Морель ел, внимая ученым словам, так похожим на те, которыми сыпал в личной на переписке таинственный Général. Сомнений не осталось: в секту заманивал именно Хакс.