Рей сама перевернулась на живот, пока он выпутывался из штанин и стаскивал с себя футболку, а потом, изогнувшись, притянула его на себя. Сунула его ладонь себе под живот — Бен упал на нее сверху, прижался грудью к ее спине, неловко опираясь одной рукой на кровать, стараясь удержать свой вес.
— Здесь, — хрипло выдохнула она.
— Подожди, мы… — Краем уплывающего сознания он зацепился за неприятную, остро царапающую мысль: они же не подумали о…
— Я принимаю… противозачаточные, — простонала Рей, как будто читала его мысли. — И не болею… Бен, ну пожалуйста!..
— У меня… сто лет… не… никого… — Он уже не мог связно говорить. — И я… проверялся… Ох-х…
Она приподнялась ему навстречу, и он, неожиданно легко, одним движением скользнул в нее — уже готовую, горячую и ждущую. Принимающую его. Требующую. Отдающую…
— Бен… — Она всхлипнула, дернулась, как будто открываясь ему еще глубже.
— Красавица моя… лапушка… — Он бессвязно шептал ей на ухо, двигаясь в ней; пряди его волос мешались с ее короткими растрепанными волосами, влажно липли к губам. — Моя девочка…
Бен сдвинул руку под ее животом вниз, к паху, чувствуя, как пальцы погружаются в жар и влажность. Он уже ничего не видел, не понимал, не знал, каким усилием воли держится. Рей стонала, вздрагивала и всхлипывала под ним, он чувствовал, как она выгибается в пояснице, подаваясь ему навстречу, чувствовал, как ее хорошенькая упругая попа вжимается в его пах, чувствовал, как внутри у нее все уже подергивается, дрожит, потому что она уже на грани, на грани…
Он пытался попадать в ритм, двигаться одновременно с касанием пальцев, сильнее, сильнее…
— Давай… — выдохнул он ей на ухо. — Как хорошая… девочка… для меня… Рей!
Ее вскрик как будто взорвал в нем каждый нерв, яркая белая вспышка собственного оргазма слилась с ее сильной пульсацией, которую он чувствовал, которая отражалась в нем, которая множила его собственное блаженство…
С вами я в раю, мессир… О-о, Бен…
И я с тобой… в раю… Рей…
====== Часть III. Глава 1 ======
Пока Бен делал кофе, она взобралась на высокий табурет за барной стойкой.
Слава богу, Маз еще не вернулась. Скрыть от ее внимательных глаз то, что произошло, было совершенно невозможно.
Хихикнув про себя, Рей с удовольствием взглянула на красную отметину на шее сэра Лося, отчетливо видную над воротником футболки. Впрочем, отметина была не единственная. И неотомщенной не осталась — Рей взглянула вниз, на свои колени: короткий подол халата не прикрывал укусы на ее бедре.
Знаешь, о чем я думал, когда ты ела этот чертов фондан?
Она вздрогнула от этого воспоминания — крепко удерживая ее бедра разведенными, он наклонился, провел языком по ее ноге, поднимаясь от колена все выше и выше, прикусил несколько раз кожу, а потом широко лизнул ее прямо там, где было уже так мокро и жарко.
Вот об этом
Он поднял голову и демонстративно облизнулся — глаза у него были совершенно шальные — наклонился и лизнул снова, и еще, и еще, и Рей вздрагивала и извивалась, стонала и вскрикивала, запуская пальцы ему в волосы и притягивая его еще ближе…
Она с трудом вынырнула из этих мыслей, поймав себя на том, что снова бездумно улыбается. Впрочем, Бен тоже выглядел… да вообще, они оба выглядели… блаженно затраханными? Расслабленными и счастливыми? Сытыми? Светящимися после секса? Или как там пишут в романах? Маз бы, наверное, отпустила пару удачных шуток на эту тему…
Нет, Рей определенно не хотела, чтобы кто-то, кроме нее и Бена, об этом знал. Это было слишком личное, слишком интимное, сокровенное и прекрасное, ей даже сложно было выразить это словами. Не просто секс, не просто долгожданная разрядка после изматывающего напряжения. Что-то другое, глубокое и серьезное произошло между ними. И продолжало происходить.
Бен поставил перед ней чашку кофе, и Рей, прикусив губу, взглянула на него из-под ресниц. Поймала его взгляд, одновременно горячий и нежный…
Боже, какой же он прекрасный! Огромный и сильный, и при этом такой… понимающий. Заботливый. А еще он — ее.
Она повторила про себя это слово, мысленно пробуя его на вкус. Ее. Неужели что-то или кто-то может принадлежать ей — вот так, откровенно, добровольно, без оговорок и условий? Неужели это может быть так просто? И неужели она тоже… может быть нужна кому-то настолько, что ее называют “моя”?
— Ты в это веришь? — спросила она, аккуратно помешивая ложечкой сахар. Точно такой же кофе ей сделала Маз в то самое первое утро в Дромунд-Каасе. Рей вдохнула тонкий запах специй и трав, чувствуя, как улетучиваются последние остатки сна.
Бен понял ее без слов.
— Не знаю. — Он вздохнул, как будто тоже размышлял об этом. — С одной стороны, лестно думать, что судьба мира зависела от того, смогу ли я наконец переспать с любимой девушкой…
Рей не смогла удержаться от улыбки.
— А с другой?
— А с другой… — Бен приподнял турку с плиты и сосредоточенно на нее смотрел, видимо, обдумывая ответ. — Трудно поверить, что местная… мистика может дать тебе что-то настолько хорошее, понимаешь? Без подвоха, без каких-нибудь древних проклятий в комплекте. Так что… — Он взял свою чашку и тоже сел к барной стойке, — пока мы не начали общаться телепатически или что там должна уметь диада, по мнению Маз, я все же склоняюсь к мысли, что это такая метафора любви и… сексуальной совместимости.
Рей поймала себя на том, что залипла на его губы. То, как он произнес «сексуальная совместимость», вызывало немедленное желание залезть к нему на колени и…
Ей показалось, что в его взгляде вспыхнул ответный огонь, но Бен сдержался — взял тост и принялся как ни в чем не бывало намазывать его маслом.
— А ты? — спросил он невозмутимо.
— Конечно, верю! Ведь это значит, что ты никуда от меня не денешься! — Рей шутливо пихнула его ногой под столом и вдруг смутилась.
Это прозвучало не как шутка. Слишком много нервозности и напряжения сквозило в голосе. Ей тут же стало страшно, что он это заметил. Заметил и не захочет… не захочет с ней больше ничего, потому что никому не понравится, если в него вцепляются мертвой хваткой. Это неправильно, токсично, собственнически, это… Ее всегда ругали за “жадность”, за попытки присвоить себе хоть что-то, всегда говорили, что это ненормально и нездорово — желать обладать единолично, ни с кем не делиться, проявлять агрессию при малейшем намеке на то, что на ее “собственность” пытаются посягнуть. И Рей все время ощущала эту свою неправильность. Сколько бы психологов ни пытались ее научить “здоровой коммуникации со сверстниками”, ей с самого детства всегда так хотелось иметь что-то свое, по-настоящему свое, принадлежащее только ей и никому больше. Точнее, кого-то своего. А людьми ведь нельзя обладать, правда? При этом… сама она никогда не открывалась полностью. О, за это ее тоже упрекали. Обвиняли в лицемерии. Ей до боли хотелось “быть с кем-то”, но она все время ускользала. Все время была настороже. Никому никогда не отдавала себя всю, без остатка, просто не могла через себя переступить и потому ощущала чудовищное одиночество. Пока не встретила Бена. И теперь, при мысли, что эта связь может разорваться…
— Расстройство привязанности, — пробормотала она наконец, опустив взгляд. Бен молча смотрел на нее, она это чувствовала и все-таки подняла на него глаза: — Я же говорила, мессир, вагон и маленькая тележка психологических проблем… Но уже поздно, дело сделано, диада…. ммм… возникла? Слилась? Активировалась?
Она снова попыталась легко улыбнуться, но Бен совершенно серьезно накрыл ее руку своей.
— Ты не одинока. Я всегда буду с тобой. Пока ты этого хочешь.
Воздух, казалось, снова стал густым и плотным, пространство дрогнуло, завибрировало, и Рей почувствовала, как в груди разливается тепло. Как будто Бен сказал ей это не словами, как будто это их связь вдруг отозвалась, стала ощутимой физически…
Они какое-то время молчали, просто потерявшись в этом моменте. Но мысль о том, что еще рано праздновать победу и наслаждаться друг другом, не оставляла обоих. Было серьезное дело, которое им следовало доделать.