— Что за черт? Сюда ведут все проходы?
— Твою ж… это значит, что и пожар распространится сюда!
Бен втянул носом воздух. Воздух… Да, гарь чувствовалась уже и тут.
— Нам надо все обыскать еще раз. Наверное, мы что-то упустили! Посмотреть выше? Вентиляцию? Откуда-то же дует!
— Или ниже? Митака же как-то выбрался!
Они начали осматривать стены у пола… Обошли пещеру раз, другой, лихорадочно ощупывая стены руками, в панике срывая растения…
— Да чтоб тебя! Почему мы не можем попасть на Экезегол? Мы же чертова диада! — закричал он.
“Диада!”— эхом разнеслось по пещере.
Рей вдруг сделала шаг к нему, протягивая руку, и Бен попятился. Зачем она это делает? Зачем сейчас, когда они даже не могут обняться? Разве так сложно себя контролировать? Черт! Почему он на нее злится? Неужели началось?
— Может это из-за того, что… Мы… Опять закрываемся друг от друга? Избегаем друг друга? Боимся даже стоять рядом?
— Но… Мутаген, Рей… Мы не должны… Ты сама говорила!
— Мы диада, Бен. Я думаю… Мы должны принять не только друг друга, но и… Да, то, что мы диада. Что это не просто метафора! Что мы… сила сильнее самой жизни… И что мы не можем друг другу навредить. Нам нельзя бояться…
Он хотел фыркнуть, сказать, что он не верит в бредни старой Маз, что у этих кельтских сказок, пусть даже и красивых, нет научного объяснения, что с точки зрения здравого смысла это просто смешно. Но… не мог. Его как будто ломало изнутри, скручивало и куда-то тащило, в голове мутилось — что это было? Мутаген? Или кислорода вдруг стало не хватать? Они отравились парами гари? Казалось, что все вокруг заволакивает дым. Или медленно наползающий туман.
Телефон вдруг погас. Что за черт? Он же проверил заряд!.. Бен попытался встряхнуть его, но не ощущал в руке — как будто разом перестал чувствовать, потерял осязание. Рей он уже не видел — ее диодный фонарик тоже отключился.
— Рей! — рявкнул он в ужасе. Звук утонул в пустоте, заглох, даже не раздавшись. Ничего как будто не осталось, все органы чувств отключились, он был как в невесомости, летел или падал то ли вверх, то ли вниз.
— Рей! — крикнул он снова и протянул руку. Ее теплые пальцы скользнули ему в ладонь…
И в этот момент черная, объявшая их пустота взорвалась жутким зловещим смехом.
— Ты пришел, мой мальчик, — раздался скрипучий голос. — Я знал. Знал, что ты рано или поздно услышишь мой зов. Песнь твоей собственной крови. Иди ко мне!
====== Глава 5 ======
Этот старческий голос… Сноук? Рей сжала в руке пистолет. А Бен… Бен вдруг задергался, словно его потащило куда-то, хотя он изо всех сил пытался сопротивляться.
— Да… Иди ко мне… Я ждал слишком долго!
Буквально повиснув на Бене, она выстрелила на звук голоса. И еще раз.
Смех стал только громче.
— Твой дед умолял меня взять его тело, возвысить его на иной план бытия! Дать силу, которую только я могу дать… Бессмертие! А ты? Не смеши меня, мой мальчик.
Рей, всхливнув, выстрелила еще раз. И еще! Пули прошивали пустоту, а голос звучал и звучал.
— Да, ты тоже это чувствуешь… Свое предназначение! Ты нашел меня. Ты пришел ко мне. Ты попал сюда лишь потому, что так было предначертано. Перестань сопротивляться. Это все равно бесполезно.
— Нет! — яростно заорала Рей. Она не позволит! Не отдаст!
Тьму вдруг прорезала вспышка молнии. И еще одна.
И она увидела. В центре огромной пещеры парила фигура в черном. Рей снова выстрелила. Пистолет дал осечку. Патронов больше не осталось.
Фигура вдруг открыла глаза. Чудовищные белые глаза из ее детских кошмаров. Еще одна вспышка. Палпатин протянул костлявую руку. Он поманил Бена пальцем, и тот тут же поддался, наклонившись вперед как безвольная кукла, как собака, которую дернули за поводок.
Крик отчаяния застрял у нее в горле. Осознание — как еще одна вспышка — прошила все ее существо. Она поняла!
Это из-за нее! Из-за того, что она взяла его за руку! На Экзеголе! Из-за ее самомнения, веры в то, что они избранные! Она, порождение чудовища, привела Бена к Палпатину! И он… Его отнял!
— Бен! Бен! — закричала она, чувствуя, как паника накрывает ее с головой. — Бен!!!
Она попыталась его удержать, но ее руки схватили пустоту.
Еще одна вспышка. И может быть, ей померещилось в этом неестественном, слепящем свете, который все искажал, — но неподалеку от Палпатина она заметила неподвижную, склонившуюся фигуру в золотом балахоне.
Палпатин хохотал.
— Да! Да, я чувствую… — он наклонился к Сноуку. — Ты скрывал его от меня, но он все равно пришел. Потому что это невозможно остановить! Ты хотел забрать его себе, пытался пробудить в нем силу, которая сильнее самой жизни! Ты, мое создание! — Палпатин поднял руку, и Сноук вдруг дернулся, неестественно затряс руками, как марионетка. — Голем, собранный из чужой плоти! Ты думал обрести собственную волю? Но ты всего лишь… Ускорил то, что и так должно было произойти. Скайуокер… Только мой. Смотри! Смотри, как его кровь отвечает мне! И только мне! Смотри! Идеальная совместимость! Да, я чувствую эту силу! Моя… диада!
Рей казалось, что в ней что-то умирает с каждым словом этого чудовища. Она была никем. Всего лишь инструментом. Таким же големом, как Сноук. Такой же марионеткой. Она была нужна, только чтобы Бена — ее Бена — забрал он…
— Моя плоть! — продолжал Палпатин. — Как я ждал этого дня! Моя плоть и кровь, которой тоже было суждено ко мне вернуться! Ах, эти глупцы с их попытками остановить то, что остановить невозможно!
Он снова захохотал.
— Ты думала, вас с ним что-то связывает? Что между вами есть что-то особенное? Что низменная страсть вам поможет? Его бабка тоже до последнего верила в любовь, наивная дурочка! Как она кричала! “Ах, я знаю, что ты не сможешь причинить вред мне и своим деточкам, любимый!” Но она… была никем. А ты… О, ты послужишь мне! Послужишь нам! Мальчик мой! Дай мне выпить эти соки, эту кровь, мою кровь… Эта плоть принадлежит мне. Настало мое время воплотиться! И мы станем бессмертны и непобедимы!
Бен… Бен вдруг обернулся к Рей. И то, что она увидела, было хуже всех кошмаров. Его глаза светились золотом.
“Если ты увидишь, что мои зрачки…”
Бен стоял перед ней, тяжело дыша, словно зверь, только что загнавший свою жертву. Он что-то прорычал, брызгая слюной, и схватил ее за горло. Она дернулась, пытаясь вырваться, инстинктивно ударила его ногой, но он даже не поморщился.
“Стилет! — надрывался внутренний голос. — Достань стилет! Убей его! Защищайся!”
“Нет, — ответила она этому голосу. — Он мой. И он меня услышит.”
— Бен… — Шепот вышел едва слышным, больше похожим на шелест. — Бен…
Палпатин хохотал.
Она уже ощущала, как Бен сейчас начнет ее душить, но его хватка вдруг ослабла. Он резко опустил руку, оставив ее горло, и вдруг обхватил Рей, стиснул, притянул к себе. Запустил пальцы в ее короткие пряди, сильно потянул, заставив ее запрокинуть голову. Наклонился, едва не клацнув зубами. Рей чувствовала, как он ее хочет. Как неистово его к ней влечет. Взгляд у него был безумным — жадным, голодным, плотоядным и жаждущим.
И она вдруг поняла, что сквозь безумие, ярость, яд, в который мутаген превратил его кровь, сквозь чужую волю прорывается другое — настоящее, подлинное, истинное — то, что никто не мог у них отнять.
“Диада, — пронеслось у нее в голове. — Мы диада. Мы! Это чудовище врет. Это мы — сила сильнее самой жизни… Это мы непобедимы и бессмертны. Мы не можем другу другу навредить. Нам нельзя бояться…”
— Я тебя не боюсь, — прошептала она. — Я тебя вижу, Бен. Ты мой. Ты меня хочешь. Я знаю… Давай. Возьми меня. Я твоя.
Он вдруг с каким-то звериным всхрипом наклонился и провел языком по ее шее снизу вверх. А Рей подняла руку, запустила пальцы ему в волосы и сама притянула его к себе.
Его ярость, его желание, его безумие вдруг разом отразились в ней, и ее повело, закружило, как будто что-то взорвалось внутри, будто отравляющий его яд влился в нее, искрами пробежал по венам, наполняя тело текучим жаром.