На площадке второго этажа Куль напоролся на Котла. Завхоз стоял, явно кого-то поджидая.
– Ну, Кулин, – Насупился Игорь, прочтя бирку на груди бесконвойника, – Ты что ли долбить пришел?
– Чего долбить?
– Потолок.
– Ты трхнулся, или что? – Участливо поинтересовался Николай. – Какой потолок?
– Из которого трупаки вывалились.
Потеряв самообладание, Куль схватил завхоза за горло и прошипел:
– Это для тебя, козла, они трупаки. А мне он семейник! Понял?!
Исаков кивнул, Кулин отпустил его и тот прислонившись к стене, сполз по ней, оказавшись сидящим на корточках.
– И у меня они сегодня…
Завхоз издал невнятный всхлип. -…обоих шнырей мочканули. Ненавижу! Ты понимаешь, ненавижу!! – Котел уже орал во всю глотку, не обращая внимания на прислушивающихся к этой беседе зеков.
– Попадись они мне я бы… Я бы… Голыми руками их бы порвал!
– Ты это действительно хочешь? – Тихо спросил Николай.
Завхоз лишь кивнул.
– Тогда, пошли.
Бесконвойник подал Исакову руку, тот схватился за нее, поднялся на ноги:
– Куда? – Вс еще не понимая, что ему предлагают, спросил завхоз.
– В стену. – Бросил Куль, но не успел он сделать и двух шагов, как арестанты, которые стояли неподалеку, заступили ему дорогу.
– Ты и правда знаешь где вход? – Спросил один из них.
– Да. – Кивнул Николай.
– Тогда, мы с тобой. Только обожди чуток, заточки прихватим.
– Кто это? – Спросил Игоря бесконвойник, когда мужики испарились.
– Змы Гладкого.
А через мгновение Кулин оказался во главе армии, состоящей, минимум, из дюжины возбужденных и вооруженных самодельными ножами зеков.
– Что за сходняк? – послышалось с верхней площадки лестницы.
– Мужики идут беспредельщиков мочить. – Ответил кто-то из толпы.
– Мы с вами!
Поняв, что если он протянет еще минуту, то с ним пойдет вся колония, Куль решительно направился в коридорчик отрядника. Крест нашелся сразу. Он был процарапан прямо под фанерным листом со стенной газетой.
Мгновение помедлив, Николай решительно нажал тремя пальцами на указанные у Гладышева точки. Кусок стены бесшумно подался назад, потом скользнул влево. Зеки ахнули.
– А мы-то тут на хозяина бычим, когда такая тропа на волю под носом! – Восхищенно протянул кто-то.
Из проема несло сыростью и еще каким-то забытым детским запахом. Кулин, едва проход открылся полностью, шагнул в темноту. Держа в правой руке финку, левой он, словно работая эспандером, выжимал из фонарика конус тусклого света.
Ход оказался настолько узок, что передвигаться в нем оказалось возможным лишь боком. Сориентировавшись, Николай пошел направо, вглубь корпуса. Через десяток шагов перед ним открылось разветвление. Узкие ступени вели вверх и вниз, и сам коридорчик уходил дальше во мрак. Сзади слышалось многоглоточное хриплое дыхание. Куль порадовался, что у зеков хватало ума не переговариваться.
Вскарабкавшись по ступенькам, Николай вновь оказался в коридоре. Справа от бесконвойника, сквозь какой-то проем, прорывался рассеянный конус света, хорошо видный в пыльном воздухе. Оттуда же доносились негромкие голоса.
Стараясь не шуметь, Куль прокрался к проему. Но, очевидно, он все-таки что-то задел и, споткнувшись, растянулся на полу. Это и спасло ему жизнь.
Сразу после падения Кулина пронзительно тренькнул колокольчик и в коридорчике появился мужик с огромным армейским тесаком. Громила едва не наступил зеку на голову и тот, воспользовавшись своим положением, приподнявшись на локте, воткнул охраннику финку в живот. Мужик лишь ойкнул и, выронив тесак, который чудом не воткнулся в Кулина, плавно повалился на спину.
– Эй, Пузырь, чего там?
– Не чего, а кто… – Пробурчал Николай, поднимая нож убитого. Встав, арестант вышел на свет.
Он оказался на том самом таинственном четвертом этаже. Здесь тоже было убрано большинство перегородок, но общая планировка оказалась несколько иной. Куль стоял в тупичке, из-за поворота которого и доносились чьи-то голоса.
Зеки, шедшие сзади, подталкивали Кулина и тот, не видя другого выхода, устремился вперед.
Картина, открывшаяся перед Николаем за поворотом, заставила того резко затормозить. Там стояло несколько человек. Двое мужиков, из которых один, судя по кобуре на поясе, был телохранителем, а другой, – его хозяином. Но не это потрясло бесконвойника. Там стояли еще и девушки. И среди них была Ксения.
– Ты чего здесь делаешь? – Шагнул вперед Николай, опуская нож.
Все повернули головы и дальнейшие события стали разворачиваться с калейдоскопической быстротой.
– Коля? – Удивилась Ксения и слегка подалась назад.
Охранник, до которого дошло, что появление незнакомца может нарушить сохранность тела его хозяина, стал вытаскивать пистолет.
Котел, вынырнувший из-за спины Кулина, с криком ``Порешу, пидоров!'' нарвался на первый выстрел. Он дернулся всем телом и упал, вытянув руки.
Куль, по какому-то наитию, загороженный телом завхоза, метнул тесак в охранника.
Нож в считанных миллиметрах пролетел выше головы падающего и вонзился в грудь телохранителю, который так и не успел прицелиться для второго выстрела. Пуля, исторгнутая пистолетом благодаря последнему, рефлекторному нажатию, ушла в потолок.
Размахивающие заточками зеки устремились к оставшемуся в живых мужику. Тот, прилипший от ужаса к полу, не пытался даже шевельнуться. Женщины, напротив, завизжали и бросились наутек. За ними ринулось сразу около десятка арестантов. ``Откуда их тут столько?" – Недоуменно -подумал Николай и, видя, что через мгновение зеки просто растерзают вольного мужика, рявкнул во всю мощь глотки:
– Стоять!!!
Все, даже женщины, замерли на мгновение, которого Кулину хватило для того, чтобы сделать несколько шагов и, смяв в кулаке лацканы пиджака вольняка, свирепо спросить:
– Что ты тут делаешь?
– Я… Мы… – Залепетал мужик.
– Аркаша, – Ксения отодвинула какого-то арестанта, стоящего на ее пути, и подошла к Николаю. – Давай, рассказывай.
– Что? Что рассказывать? – Истерически взвизгнул Аркаша.
– Все. – Рыкнул Кулин.
– Рассказывай все. – Кивнула девушка.
– Я… Мы…
– Это мы уже слышали. – Оборвал всхлипы вольняка Николай. – Дальше.
– Ну… Дом свиданий… – Выдавил из себя Аркадий.
– Бордель. – Уточнила Ксения.
– Так это все бляди! – Воскликнул один из зеков, пришедших за Кулиным. Девушки, поняв, какая опасность им угрожает, рванули с места. Арестанты, у которых сработал принцип ``убегают – догоняй'', бросились вслед за ними. Кулин, проводив их взглядом, вернулся к допросу:
– Кто сюда ходит?
– К… Крапчатый…
– И вс?
Н-нет… Еще его люди. Я не знаю, как их зовут…
– Не надо!.. – Послышался истошный женский вопль.
– Надо! Надо! – Раздался многоголосый хор, заглушаемый утробным зековским смехом.
Судя по звукам, визжали все четыре насилуемые девушки. Ксения, стоящая рядом с Кулиным, как бы находилась под его защитой, и никто даже не подумал посягнуть на нее. Николай не хотел, да и не мог вмешаться в происходящее где-то за углом.
Сходившие в колонии с ума по женской плоти, зеки, дорвавшись до нее, все равно бы не послушали бесконвойника.
– Они платили? – Сухо поинтересовался Куль.
Аркадий опять замялся.
– Д-да… – Наконец выдал он.
– Это ты убивал тех, кто сюда приходил сам?
– Нет! Нет! – Аркадий попытался отступить, но Николай все еще держал мужика за пиджак, и отступление не получилось. – Это они… Пузырь и Бешеный! Это они!