— В твоих словах есть определенный смысл, Дао Гань, — задумчиво отвечал судья. — Это совпадает с той шаткой теорией, которую я сам пытался выстроить. Я помню, ты говорил, что во время ужина у монахов недоставало одного прибора. А это может означать, что актер Мо Модэ снова надел свое даосское облачение и смешался с ними. Обитатели монастыря большую часть времени видели его в маске или с загримированным лицом. Тогда становится ясно, почему нам никак его не отыскать и почему в его комнате абсолютно пусто, как я только что смог убедиться. А если это именно он подслушивал мою беседу с настоятелем, то вполне вероятно, что он решил от меня избавиться.
— Но убийство судьи — это тяжкое преступление! — возразил Дао Гань.
— Именно поэтому подозрение и падает в первую очередь на Мо Модэ. Не думаю, чтобы на такое решился кто-то из постоянно проживающих в монастыре. Всякому известно, что в случае убийства императорского чиновника все наши административные службы будут приведены в действие и в мгновение ока этот монастырь будет наводнен следователями, судебными чиновниками и особыми агентами, которые в полном смысле этого слова не оставят камня на камне, чтобы найти преступника. Но Мо — посторонний. Он исчезнет, совершив то, ради чего сюда прибыл, и его мало волнует, что потом будет с монастырем и его обитателями.
Дао Гань кивком выразил свое согласие с рассуждениями судьи. Помолчав некоторое время, он сказал:
— Но мы также должны учитывать и другой вариант, господин. Вы упоминали, что во время ужина расспрашивали о смерти предыдущего настоятеля. Теперь предположим, что кончина старика была не совсем естественной и что кто-то, причастный к этому преступлению, услышал ваши расспросы. Не будет ли логичным предположить, что он попытается любой ценой помешать вам начать расследование?
— Исключено! Известно, что при кончине старого настоятеля присутствовало около десятка свидетелей. Я прямо заявил настоятелю, что не верю в возможность...
Внезапно он смолк. Потом медленно продолжил:
— Да, ты совершенно прав! Ведь я сказал, что следы насилия часто обнаруживаются даже на забальзамированном трупе. Кто-то мог это услышать и сделать ошибочный вывод, что я намереваюсь потребовать произвести вскрытие.
Он опять замолчал. Потом вдруг стукнул кулаком по столу.
— Нужно, чтобы Цзун рассказал мне во всех подробностях о кончине старого настоятеля! Где можно найти этого проклятого поэта?
— Когда я уходил от Куань Лая, они продолжали свою веселую попойку. Не исключено, что Цзун Ли все еще там. Сегодня актеры получили жалованье, а они любят гулять допоздна.
— Хорошо, давай отправимся туда. — Поднявшись, судья добавил: — То ли от удара по голове, то ли после пары часов вынужденного отдыха, но, кажется, моя простуда прошла. Голова у меня сейчас абсолютно ясная, и я больше не чувствую озноба. Кстати, а как ты?
— Лучше некуда! — с легкой улыбкой произнес Дао Гань. — Я никогда не сплю много. Обычно я провожу ночь, подремывая и размышляя о том о сем.
Судья Ди бросил на своего помощника удивленный взгляд — тот тщательно тушил свечу ловкими пальцами. За год, пока этот странный унылый человек работал у него помощником, судья проникся к нему симпатией. Хотел бы он знать, о чем Дао Гань размышляет по ночам...
Судья открыл дверь, чтобы выйти, и в эту минуту до него донеслось шуршание шелка. Кто-то убегал от них по коридору.
— Карауль лестницу! — приказал он Дао Ганю. Сам же бросился за угол, куда скрылся неизвестный.
Дао Гань быстро побежал по лестнице, на ходу доставая из рукава моток черной вощеной веревки. Натянув ее поперек лестницы над первой ступенькой, он пробормотал себе под нос с ухмылкой:
— Вот так-то! Боюсь, если наш гость помчится сюда, на ногах не устоит!
Судья Ди вернулся к лестнице.
— Не поймал! — с досадой произнес он. — Там, с другой стороны, тоже есть узкая лестница.
— Как он выглядел, господин?
— Я увидел его мельком, когда вышел из комнаты. Он тотчас же метнулся за угол, а когда я добежал туда, никого уже не было видно. Это тот самый мерзавец, который напал на меня!