Судья никак не реагировал. Некоторое время он сидел молча, покручивая усы. В комнате воцарилось гробовое молчание, которое нарушалось только похрапыванием хозяина труппы. Наконец судья произнес:
— Давайте вспомним: в своем письме старый настоятель намекал, что Истинная Мудрость намеревался кого-то отравить черной беленой. В медицинских трактатах утверждается, что, прежде чем наступает агония и человек умирает, этот яд приводит жертву в состояние крайнего возбуждения. Исходя из этого можно довольно разумно объяснить поведение настоятеля в последние часы. Старец вполне мог приписывать свое возбуждение действию Небесных сил и совершенно забыть о своих подозрениях насчет Истинной Мудрости. Единственное слабое звено в этой версии состоит в том, что настоятель, прежде чем пригласить остальных выслушать его последнюю исповедь, еще около часа спокойно рисовал своего кота. Мы сейчас же это проверим. Тебе известно, как пройти к Святилищу, Цзун?
— Я помню план, который некогда нарисовал мой отец. Дорогу я знаю, но ведь все двери в коридорах, ведущие туда, обычно заперты.
— Об этом позаботится мой помощник, — сказал, поднимаясь, судья Ди. — Надеюсь, господин Куань не будет без нас скучать. Пойдемте же!
— Кто знает, может, нам удастся найти в этой заповедной части монастыря Мо Модэ или однорукую девушку, — с надеждой заметил Дао Гань.
Он взял фонарь со стола, и все трое вышли из комнаты под мирное похрапывание Куаня.
Глава 13
В этот поздний час в монастыре было безлюдно. Ни на первом этаже, ни на лестнице, ведущей к зарешеченной площадке над храмовым залом, они никого не повстречали.
Судья Ди заглянул в переход, ведущий к кладовым, но и там никого не было.
Цзун Ли повел их в противоположную сторону, и они попали в длинный коридор, который заканчивался в башне в юго-западном углу, там, где располагались покои Сунь Мина. Когда они дошли до маленького помещения, откуда имелся выход к площадке перед библиотекой Суня, Цзун Ли отворил узкую дверь с правой стороны, и все спустились этажом ниже. Они оказались перед широкими дверями. Указывая на огромные двойные двери, щедро украшенные деревянной резьбой, поэт прошептал:
— Эта дверь ведет в Галерею ужасов. Большой висячий замок выглядит достаточно внушительно.
— Мне попадались замки и посложнее! — проворчал Дао Гань. Он достал из просторного рукава халата кожаную сумочку с различными инструментами и приступил к работе. Цзун Ли светил ему фонарем.
— Мне говорили, что галерея уже несколько месяцев закрыта, — заметил судья. — Однако засов незапыленный.
— Вчера сюда заходили, господин. Им нужно было отреставрировать испорченную древоточцами статую.
— Готово! — с удовлетворением воскликнул Дао Гань.
Он снял замок и отодвинул засов. Судья и Цзун Ли прошли внутрь, Дао Гань затворил за ними дверь. Цзун поднял фонарь высоко над головой, и судья окинул взглядом длинную широкую галерею. Внутри было холодно и сыро. Поплотнее закутавшись в халат, он пробормотал:
— Как и ожидалось, отвратительное зрелище!
— Мой отец придерживался мнения, что подобные галереи следует упразднить, господин, — заметил Цзун.
— И он был прав! — воскликнул судья.
Дао Гань тоже осмотрел галерею и фыркнул:
— Демонстрировать все эти ужасы не имеет смысла. Люди все равно будут творить пакости, и ничто их не остановит. Так уж они устроены!
На стене справа висели свитки с даосскими текстами о грехах и последующем возмездии за них. Вдоль левой стены выстроились статуи в человеческий рост, демонстрировавшие страдания, которые ожидают грешников в даосском аду. Здесь можно было видеть двух демонов, распиливающих пополам извивающегося человека, далее толпа ухмыляющихся бесов варила мужчину и женщину в котле. Еще чуть дальше демоны с бычьими и конскими головами тащили за волосы мужчин и женщин к подножию статуи, изображавшей Черного Судью загробного мира, — длинная борода скульптуры была из настоящих волос. Все статуи были ярко раскрашены. Свет фонаря, который держал Цзун, падал на злобные маски демонов и искаженные лица жертв.
Все трое быстро пошли дальше, стараясь держаться правой стороны, подальше от сцен ужаса. Внимание судьи привлекла обнаженная женщина, прислонившаяся спиной к большому валуну: огромный синий демон направил ей в грудь острие своего копья. Длинные волосы ниспадали на лицо несчастной. Руки и ноги были отрезаны, тело из потрескавшегося гипса опутано тяжелыми цепями, но все детали выступали с явной непристойностью. Следующая сцена была еще омерзительнее: два демона в старинных военных облачениях и доспехах, запятнанных кровью, на огромной колоде разрубали боевыми топорами голых мужчину и женщину. От мужчины остался лишь торс, но у женщины, лежащей ничком на колоде, были отрублены только руки.