— Я полагаю, окна выходят в центральный двор?
— Совершенно верно, — торопливо подтвердил настоятель. — В дневное время в этой комнате очень светло. За это-то мой предшественник ее и любил. Из-за яркого освещения она была очень удобна для рисования — единственного занятия, за которым он мог позволить себе передохнуть от дел.
— Действительно, она для этого очень подходит, — заметил судья. На мгновение он задумался, потом продолжал: — Кстати, когда я беседовал с вами в приемной, туда заходил какой-то актер, и вы еще высказали свое возмущение по поводу бесцеремонного нрава этих людей. Вы не заметили, кто это был?
Настоятель, которому, казалось, удалось взять себя в руки, снова растерялся. Он промямлил:
— Нет... вернее сказать, да, заметил. Это был тот самый фехтовальщик, Мо Модэ.
— Благодарю вас. — Судья не сводил глаз с сидящего перед ним испуганного человека и медленно поглаживал бороду.
Некоторое время все пребывали в молчании. Цзун Ли начал нетерпеливо ерзать на стуле. Судья Ди не двигался. Он слушал, как капли барабанят по ставням. Ему показалось, что дождь начал ослабевать.
Раздался стук в дверь, и вошел Дао Гань со свертком под мышкой. Передав его судье, он остался у дверей.
Судья Ди развернул свиток и расстелил его на столе перед настоятелем.
— Насколько я понимаю, это последняя картина, нарисованная Нефритовым Зерцалом?
— Да. После обеда мы выпили с ним здесь по чашке чая. Потом он отпустил меня, сказав, что хотел бы заняться живописью. Бедное животное сидело на этом резном боковом столике из эбенового дерева. Я немедленно откланялся, потому что знал, что Нефритовое Зерцало в такие моменты предпочитает одиночество. Уходя, я видел, как он расстилает на столе чистый...
Вдруг судья выпрямился и ударил кулаком по столу.
— Ты лжешь! — вскричал он.
Настоятель сжался в комок. Он открыл рот, но судья заорал:
— Взгляни на эту картину, последнее творение великого и благородного человека, которого ты самым мерзким образом убил, положив яд черной белены ему в чай здесь, в библиотеке, после обеда!
Он быстро перегнулся через стол и указал на картину.
— Ты хочешь меня убедить, что за один час можно нарисовать такую сложную вещь ? Посмотри, как тщательно выписана кошачья шерстка, сколь искусно передана резьба на столе! На это у него ушло не менее двух часов. Ты лжешь, когда утверждаешь, что он приступил к работе только после того, как ты вышел от него. Он нарисовал это утром, до обеда!
— Не смейте так говорить! — рассерженно отвечал настоятель. — Мой предшественник был искусным художником. Всякому известно, что он работал очень быстро. Я не...
— Тебе не удастся меня провести! — оборвал его судья. — Этот кот сослужил своему хозяину последнюю службу. Именно кот подтверждает, что ты лжешь. Взгляни на его глаза! Разве ты не видишь, что зрачки у него широко открыты? Если бы настоятель рисовал животное в полдень, да еще в этой ярко освещенной комнате, то на месте зрачков у кота были бы только узкие щелочки!
Худое тело настоятеля передернулось. Вытаращенными глазами он уставился на лежавшую перед ним картину. Потом провел рукой по лицу. Взглянув в гневное лицо судьи, он произнес каким-то деревянным голосом:
— Я хочу сделать заявление перед наставником Сунь Мином.
— Как тебе будет угодно, — холодно ответил судья Ди. Он свернул свиток и положил его за пазуху.
Настоятель повел их к широкой каменной лестнице. Уже внизу, тем же странным тоном, он заметил:
— Буря закончилась. Мы можем пройти через двор.
Вчетвером они пересекли мокрый и пустой центральный двор, усыпанный разбитой черепицей. Судья Ди с настоятелем шли впереди, Дао Гань и Цзун Ли следовали за ними.
Истинная Мудрость направился в здание к западу от храма и отворил дверь в углу двора. Через нее они вошли в узкий проход, миновав который, оказались прямо перед дверями трапезной. Когда они приблизились к ведущей в юго-западную башню винтовой лестнице, сверху донесся зычный голос:
— Что вы здесь делаете в столь поздний час?
Там стоял Сунь Мин с зажженным фонарем в руке.
Судья Ди серьезно сказал:
— Настоятель хочет дать показания, господин. Он выразил желание, чтобы это произошло в вашем присутствии.
Наставник Сунь поднял фонарь и удивленно посмотрел на настоятеля. Потом проговорил, обращаясь к нему:
— Пройдемте ко мне в библиотеку, мой друг. Нельзя же давать показания здесь, на сквозняке! — Обернувшись к судье, он спросил: — А присутствие двух других необходимо?