— Всемогущее Небо! — воскликнул Сунь.— Похоже, ты прав, Ди! Но зачем этому дурню потребовалось убивать Нефритовое Зерцало? И почему он настаивал, чтобы признание было сделано в моем присутствии?
— Мне кажется, — отвечал судья Ди, — что Истинная Мудрость совершил какое-то мерзкое преступление и, опасаясь, что об этом стало известно старому настоятелю, решил избавиться от него. В последнем письме к доктору Цзуну Нефритовое Зерцало высказывал подозрение, что девушек, прибывавших сюда для принятия монашеских обетов, заставляют творить какие-то непристойности. Если бы об этом узнали, то, разумеется, с карьерой Истинной Мудрости было бы покончено.
Сунь устало потер глаза.
— Непристойности! — пробормотал он. — Наверное, этот идиот занялся черной магией, в которой для некоторых ритуалов требуются женщины. О, Святейшее Небо! Я тоже несу за это ответственность, Ди! Мне не следовало торчать безвылазно в своей библиотеке. Нужно было внимательно наблюдать за всем, что здесь творится. И Нефритовое Зерцало по-своему тоже в этом виновен. Почему он сразу не сообщил мне о своих подозрениях? Мне даже и в голову не могло прийти...
Он не закончил фразы. Судья Ди продолжал:
— Мне кажется, что Истинная Мудрость вместе с негодяем, именующим себя Мо Модэ, причастен к смертям трех девушек, умерших здесь в прошлом году. Должно быть, их, как и тех, кто прибывал сюда до кончины старого настоятеля, принудили принять участие в омерзительных тайных ритуалах. И сейчас, под видом члена труппы Куаня, Мо Модэ снова прибыл в этот монастырь. Вероятно, Мо угрожал настоятелю и пытался его шантажировать. Я заметил, что он боится Мо. Да еще, когда Цзун Ли публично намекнул на то, что старому настоятелю кто-то помог умереть, Истинная Мудрость пришел в отчаяние. Когда по завершении трапезы он увидел, что Цзун Ли беседует со мной, и сразу после этого узнал о моем намерении посетить склеп, он подумал, что я хочу начать расследование. Он запаниковал и решил меня убить. Он нанес мне сзади удар по голове, но, прежде чем потерять сознание, я ощутил специфический запах благовоний, которые он воскуривает у себя в спальне. Обычно этот запах не ощущается, когда находишься в помещении, где их жгут, но на меня пахнуло из складок его рукава, когда он поднял руку, чтоб нанести удар. Позднее он шпионил за мной, подслушивал мои разговоры с помощником, и я снова почувствовал этот запах, когда он скрылся бегством. Очевидно, он совершенно потерял голову от страха.
Сунь Мин удрученно кивнул.
По прошествии некоторого времени он спросил:
— Но почему же он настаивал на том, чтобы давать показания в моем присутствии? Если настоятель рассчитывал, что я буду его защищать, то, значит, он был еще большим дураком, чем я полагал!
— Прежде чем ответить на ваш вопрос, господин, я хотел бы спросить, знал ли Истинная Мудрость о том, что балюстрада сломана? — поинтересовался судья Ди.
— Конечно же знал! — ответил Сунь. — Я сам потребовал от него заняться ремонтом. Нужно воздать ему должное: он был достаточно исполнителен.
— В таком случае, — заметил судья Ди, — он совершил самоубийство.
— Чепуха! Я сам видел, как он пытался опереться о парапет.
— Истинная Мудрость надул и вас, и меня, — сказал судья. — Учтите, он не мог знать, что встретит вас внизу, у лестницы. Он думал, что вы находитесь в своих покоях. Но он и не собирался давать никаких показаний. Ему просто нужно было подняться сюда, ибо он знал, что участь его предрешена, а это было лучшее место, где он мог покончить с собой, прежде чем я бы его арестовал. Он попытался представить это как несчастный случай, чтобы спасти свою репутацию, а также в интересах своей семьи. Ведь теперь мы уже не сможем с полной уверенностью утверждать, какую именно роль он сыграл в происшедших здесь событиях. Правда, ваше неожиданное появление ни в коей мере не помешало ему осуществить свой замысел.
Вошли Дао Гань и Цзун Ли.
— Он свернул себе шею, ваша честь, — мрачно сообщил помощник. — Должно быть, скончался мгновенно. Я велел старосте перенести тело в притвор храма и оставить там до официального погребения. Я объяснил ему, что это был несчастный случай. — Обернувшись к Суню, он добавил: — Староста желает поговорить с вами, господин.
Судья Ди поднялся и сказал Суню: