ягнят. Что ни перемена — сторожил их, обегая их хоровод. Он знал, что чабан облёк его
полномочиями, и принялся муштровать их по заветам своих предков, сторожей с горных
пастбищ.
Когда доходило до драки, он смело просовывал между забияками голову или всё туловище и
разнимал их. А самых непослушных валил лапами на землю и так держал, покуда не приходил
учитель.
— Я приказал собаке,— говорил учитель,— поймать и привести мне самых неугомонных.
А другие и радовались — пускай наказывают забияк.
Ребята послабее, когда их обижали сильные, кликали пса себе на помощь. Он прибегал тут же,
прекращал драку и устанавливал мир. Теперь уже все были уверены, что собака была не как
другие — волшебная. Так сказал о ней один мальчишка, когда Самсон вытащил его из-под
врага, сидевшего на нем верхом и лупцевавшего его кулаками.
— Он спасёт даже из когтей Змея.— Мальчик слышал сказку о Фэт-Фрумосе[14] и о тяжелой
земле и лёгкой земле.
И все думали так же, как этот мальчик.
Поэтому никто на него не обижался, что он всех воспитывал — ведь не обижались же они за
наказания на господина учителя. Пёс был теперь их старостой и защитником, и дома они без
конца похвалялись его подвигами.
— Смотри-ка, учитель-то ваш спятил от одиночества,— говорили некоторые родители.—
Собаку завёл! Вместо того чтобы взять себе в жены какую девушку из нашей деревни: вот хотя
бы Кожокову Иляну или нашу Мариуцу.
Ребята хотели дать псу имя, чтобы можно было его кликать.
— Как мы его назовем? — спрашивал учитель.
И вот началось «крещение» собаки: перебрали все имена, какие только приходили в голову.
— Гиочел...
— Да нет, Брындушел! — кричал другой.
— Ты не видишь, что ли — он белый, как гиочел — подснежник!..
— А я думаю — Урсей,— вмешалась одна девочка.
— Нет, красивее Азор, это как в стихах,— предложил умный староста.
— Негоже это: ведь тот пёс умер. Назовем нашего... Думан.
— Погоди, дурачок, это бычье имя!
— Бужор, назовем его Бужором,— решил какой-то мальчуган.
— Да что он — цветок[15]? Он храбрый, как лев. Назовем его Лев. Так и есть, Лев!
Многие разинув рты смотрели на того, кто выдумал такое подходящее имя. И каждый
досадовал, что не он предложил его прежде. На том и порешили. Но тут вступили другие,
поученее.
— Нельзя это, львы не водятся в нашей стране,— обратились они к учителю.
— Нет, Лев.
— Нет, не Лев...
Учитель принужден был с помощью хворостины положить конец этой перепалке. Пёс был
рядом, тут же, и наблюдал за всеми их движениями, готовый прыгнуть и их утихомирить...
— А я вот что думаю,— сказал наконец учитель, недовольный тем, как прошло обсуждение,—
я думаю, назовем мы его Чабанила.
Дети удивились.
— Почему?
— Потому что он ведёт себя с вами и сторожит вас точно так же, как чабан своих ягнят.
— Чабанила, Чабанила! — загалдели, обрадовавшись, дети.
С тех пор так и стали звать Самсона. Он принял это имя с удовольствием, так как оно положило
конец ссоре, признал его и стал послушно на него откликаться.
Так прошла длинная осень с дождями, редкими прояснениями и грязью.
Не нравились Чабаниле только воскресенья и праздники... Он не понимал, почему в эти дни его
ягнята не возвращаются в загон. Выйдет, бывало, на дорогу и долго ждёт их... Некоторые дети
звали его издали. Он бежал к ним и пытался загнать в школу. Но появлялся чабан и вёл ягнят в
другое место — к загону, куда пёс не имел права входить и откуда доносилось пение. В эти
скучные дни гулко отдавался звон большого колокола, не похожий на маленький писклявый
бубенчик на шее племенного барана в горах... Этот колокол звал туда ягнят и чабана. Звуки его
доносились, как звенящий ветер, они пронизывали его и пугали... Он поднимался и спешил на
улицу — подальше от колокольни, и там лежал, положив морду на лапы... Когда кончалось то,
что там происходило (он не знал что: стрижка шерсти, доение?), они возвращались домой
вдвоем с учителем, оба хмурые,— их ягнята смешались с толпой людей, и извлечь их оттуда
было невозможно.
— Ничего, Чабанила, завтра они опять придут,— успокаивал его учитель.
Потом зима раскинулась вьюгами, сквозь которые надо вести стадо, и наступило рождество с
каникулами. Школа опустела; собака и учитель опечалились... Чтобы скоротать время, чабан
принялся сооружать псу укрытие от мороза: сбил доски, построил конуру, выстлал её сеном.