Ниэль открыл все шкатулки и только в некоторых нашёл несколько сухих корешков и пару растений, что не испортились даже спустя столетия. В остальных лежала засохшая труха, которую Ниэль пересыпал всё в отдельную шкатулку с мыслью выбросить в будущем. На второй витрине нашлись готовые алхимические продукты, но их тоже было мало. Несколько настоек, пилюль и порошков. Отсортировав всё, Ниэль взял пустую шкатулку в руку и собрал туда свои обрезанные волосы.
— Зачем тебе это? Сжёг бы, да и всё, — удивился Хилдефон.
— А если по заклинаниям меня найдут через волосы? Да и в будущем вдруг пригодится для чего-нибудь. Может, они волшебными стали…
— Ну, смотри сам, — хмыкнул учитель.
С довольным видом отложив шкатулку, Ниэль вернулся к последним непроверенным объектам – шкафчику и сундуку, который был самым большим из всех в комнате. Ниэль открыл его и увидел кучу драгоценных камней. Там были алмазы, рубины, сапфиры и другие, названия которых он не знал.
— И для чего это? — Ниэль с любопытством зачерпнул пригоршню камней.
— Для тренировок, конечно же! Как ты собираешься учиться Начертанию Массивов?
— Учиться, — пробормотал Ниэль, закрыл сундук и повернулся к шкафчику. Сквозь его стеклянные дверцы было прекрасно видно несколько предметов.
— Что это?
— Это естественные артефакты, — неохотно начал Хилдефон. Ему не хотелось говорить об этих сокровищах. — Очень ценные. Но пользоваться ты можешь только теми, что на нижней полке! Их там четыре штуки – монокль, брошь-гусеница, кольцо правды и шкатулка заморозки. Я тебе позже расскажу об их свойствах. Кстати, с помощью монокля ты можешь читать книги на любом языке, он будет их переводить. Это самый дорогой артефакт тут!
— То что надо! — Ниэль нетерпеливо достал круглый монокль в серебряной оправе, с цепочкой из светло-синего металла.
— А чего ты раньше не сказал? — скривил он губы, разглядывая незаменимый артефакт.
— Я забыл, — невозмутимо отозвался Хилдефон. — Но такие предметы и правда ценные. Без них почти невозможно расшифровывать древние записи.
— А что такое естественный артефакт? — Ниэль отправил монокль обратно и направил внимание на шкаф с одеждой.
— Естественные артефакты возникают, когда умирает кто-то шестого ранга или выше. Тогда его сила сплавляется с каким-то предметом. А может и в орган какой-нибудь уйти или ещё куда. Это очень непредсказуемые и дорогие штуки… Эй, стой! Ты чего делать собираешься?!
Осматривая костюмы, Ниэль выбрал прекрасную бежевую рубашку с синими пуговицами и белые бриджи.
— Малец, тебе великовата одёжка будет, давай-ка ты голый домой топай... — насторожился Хилдефон.
Ниэль, проигнорировав учителя, взял в руки небольшой нож из его коллекции и начал укорачивать рукава.
— Стой, не смей! Ты богохульник проклятый, что ты делаешь!
— У меня нет выбора, прости. Тебе всё равно больше одежда не нужна... — Ниэль спокойно достал из походного мешка иголку и моток ниток, которые вместе с заплатками давно уже стали его постоянными компаньонами.
— Да эта одежда дороже жизни твоей, мелкое отродье! Да как ты...
Ниэль слушал ругань Хилдефона и безуспешно пытался проткнуть иголкой ткань рубашки.
— Ха! Невежественный глупец! Эта рубашка сделана из шёлка золотого рогатого шелкопряда! Её не проткнуть обычной ржавой иголкой!
Ниэль, спокойно отложив иголку, взял в руки нож учителя и начал прокалывать им отверстия. Затем подшил рубашку под себя: сузил спину и рукава, сорвал все пуговицы и стянул отверстия нитками. Достал пару подкладок и пришил их к рубашке. Также он сделал из куска рукава внутренний карманчик, не сомневаясь, что там в будущем появится золотая монетка. Похожие манипуляции Ниэль проделал и с бриджами.
— Хил, а сколько вообще рангов этих? — между делом спросил он.
— Девять! — недовольно проворчал Хилдефон. — Но девятый – это уже Высший Бог. Они очень редко появляются.
Ниэль натянул новую одежду и понял, что она выглядит слишком чисто. Он разделся, выпачкал её в земле под громкие проклятия учителя, сразу после замарал волосы, и, наконец, остался доволен собой.
— Слушай, а ты же говорил, что там есть сундук с конфетами? — Ниэль улыбнулся краешком губ.
— Ну, — Хилдефон смутился, — хвост кули тебе, а не конфеты! Ты одежду мою испоганил, свинья проклятая!