Уже добравшись до дома и сидя на кухне за чаем, Клавдия не могла отделаться от пропитавшего ее насквозь страха. Вдруг в квартире Вики найдут ее отпечатки пальцев? Вдруг кто-нибудь видел, как они вместе входили? Вдруг…
Этих «вдруг» было такое количество, что у Клавы разболелась голова.
Если она не ошибается и Вику действительно убили, то… Что? Да что угодно! Например, вдруг ее убили из-за каких-то финансовых операций, о которых она могла рассказать кому-то? Кому, если не Клаве? Клава была в курсе всех операций фирмы «Инвест-сервис». А вдруг причиной всему – тот вексель?
Клаву затошнило от ужаса, когда она вспомнила, что куча Викиных бумаг, в том числе и злосчастный вексель, остались у нее. Что теперь со всем этим делать? Бумаги могут и наверняка будут искать, не говоря уже о векселе! Боже, во что она влипла! Как теперь выпутаться из этого кошмара?
Вряд ли Вика кому-нибудь говорила о том, что большую часть работы за нее делает подружка. Она была гордая и заботилась о своей профессиональной репутации. Значит, о Клаве никто не знает. Это хорошо. А вдруг кто-нибудь все-таки знает? И ее будут искать, чтобы убить, как Вику?
Главное, Клавдия никак не могла решить, что же делать с бумагами. Подбросить? Отослать по почте? Все казалось ей одинаково опасным. В голову приходили мысли, навеянные просмотренными детективами и книгами на ту же тему.
Клавдии захотелось спрятаться далеко-далеко, чтобы ее никто не смог найти. Она долго стояла под горячим душем, но покрытое нервными мурашками тело так и не согрелось. Забравшись под одеяло с головой, она с трудом уняла мелкую дрожь. Бесконечные «если» и «вдруг» не позволили ей уснуть до самого утра.
В промежутках между приступами страха Клава вспоминала тело Вики, которое осталось лежать там, в пустой квартире, на полу. Нужно сообщить кому-нибудь о том, что случилось. Может, позвонить в милицию? Нет, это она не заставит себя сделать. Тогда что?
Странно, но за все годы дружбы с Викой та ни словом не обмолвилась о своей семье. Есть ли у нее родители? Вообще – родственники? У Вики были любовники – это единственное, что Клава знала. Но кто они и как их отыскать, ей было неизвестно.
Впрочем, кто-то же из них должен обнаружить, что Вика… Да и фирма будет ее разыскивать. Особенно учитывая пропажу векселя.
Клава перевернулась на другой бок. Ее знобило. Оказывается, кроме Вики, у нее нет ни одной подруги. Теперь она сможет звонить только маме. И поболтать будет не с кем. Совсем. «О, боги! Как печальны ваши небеса!» Эта строчка из стихотворения, которое она написала в юности, все чаще приходила ей на ум.
Из глаз Клавдии выкатились две слезинки, прозрачные и соленые.
Глава 4
Некто все еще скучал. Правда, перемена места немного развлекла его, но ненадолго. Она была слишком незначительной, чтобы вызвать у него интерес. Одно изменилось, а другое осталось почти таким же. Скука…
Дни шли за днями, похожие один на другой. Только одна осень еще светилась прозрачными скверами, золотыми от солнца и последней листвы. Скоро придет октябрь с серыми, пропитанными дождевой влагой тучами, пронзительными северными ветрами и обильными косыми ливнями.
Почему люди так ленивы, глупы, бездеятельны? Почему они ничего не хотят? Почему они так много спят? Так много занимаются бессмысленными мелочами? Так много грустят? Так много ругаются? Почему?..
О, Жизнь, жемчужина в глубинном мраке непрозрачных вод, Тебя имея, отчего мы так ничтожны?..
Кафе «Охотник» открывалось после шести часов вечера и работало всю ночь.
Помещение было отделано в духе старинной рыцарской залы – каменные стены, местами обшитые мореным дубом, высокий сводчатый потолок, с которого свисали грубо выкованные светильники, большой закопченный открытый очаг, на котором прямо в углу зала жарили на вертеле оленину; деревянные столы и стулья. Интерьер украшали чучела животных и птиц, голова лося с большущими рогами, старинное охотничье оружие, капканы и силки, которыми пользовались в Средние века, и прочие диковинки.
На одной из стен висел гобелен «Шервудский лес», а рядом – «лук Робин Гуда». Лук был совсем как настоящий и заслуженно привлекал внимание посетителей.
Завсегдатаи приходили около десяти, как раз когда начиналась развлекательная программа: исполнялись старинные охотничьи песни и баллады, читались уморительные рассказы о необыкновенных приключениях и потрясающих трофеях, проводились разные смешные викторины и конкурсы. В качестве приза можно было получить живого фазана, куропатку или огромную щуку, бьющую хвостом.
Меню тоже было необычное. Наряду с традиционным подбором блюд подавали перепелиные яйца, жаренную на углях дичь, рыбу, отличную уху из стерляди.
Кирилл пришел в кафе с Леонтиной. Рискнул-таки пригласить ее и не пожалел. Антон Муромцев уже ждал за столиком. Ему тоже нравилась Леонтина. У нее красивые волосы и фигура модели. Говорить с ней особенно не о чем, но это не имеет значения, когда у женщины такие ноги.
Антон злился. Как это Кириллу удается? У него с женщинами всегда все получается. Вот и Леонтина согласилась пойти с ним. А ведь он ниже ее на полголовы. И ничего!
«Черт, не буду портить себе настроение!» – решил Антон, стараясь изобразить на лице улыбку.
Они заказали коньяк, заливной язык, фаршированную рыбку, салат из креветок и горячие отбивные. На десерт – торт, кофе и мороженое со свежими фруктами.
– Ну что, ты подумал? – спросил Кирилл, когда они уже порядком опьянели.
Антон отрицательно покачал головой.
– Как ты себе это представляешь? У нас нет стартового капитала, вообще ничего!
– Я все обдумал. В последнее время я только об этом и думал.
– Что-то я раньше не замечал у тебя такого рвения к самостоятельности. И шевелить мозгами ты не любил. Как ты говорил мне все время? Пускай кони думают, у них большие головы! Ты неплохо сумел мне это внушить, – сказал Антон.
– Все меняется, – ответил Кирилл.
– Ма-а-альчики, – недовольно произнесла Леонтина. Она разговаривала несколько нараспев и «в нос», считая это признаком аристократизма. – Мне ску-у-учно. Я танцева-а-ать хочу!
Антон вскочил, радуясь возможности прервать неприятный разговор, а заодно и потанцевать с красивой девушкой. Они с Леонтиной отлично смотрелись, оба высокие, стройные, эффектные.
Кирилл закурил, погрузившись в размышления. Переехав в новую квартиру, он словно попал в новый мир. Думать он действительно не любил, тем удивительнее были появившиеся у него навязчивые мысли, которые не давали ему покоя.
Все началось внезапно. Задержавшись на фирме, он зашел к программистам, не слишком-то надеясь застать кого-нибудь. Вопреки ожиданиям ребята оказались на месте. Они праздновали день рождения Марата, самого молодого сотрудника. Все были уже под хмельком, и Марат рассказал, какую прибыль получил директор в результате последней сделки. У Кирилла мелькнула – действительно только мелькнула! – досада, что они тут пашут за гроши, а кто-то гребет немерено. Такие мысли у него долго не задерживались. Он терпеть не мог копаться в себе, был всегда всем доволен, весьма инертен, отличался легкомыслием и веселой беззаботностью.
Его страшно удивило, что, придя домой, он все еще досадует на то, что работает на директора, а не на себя. Всю ночь он крутился с боку на бок, пытаясь избавиться от этих мыслей. Уснуть удалось только к утру.
Бреясь в ванной, Кирилл поймал себя на том, что опять думает о том же. Теперь, когда он живет самостоятельно, в новой квартире, ему следует и работать самостоятельно: создать собственную фирму и зарабатывать деньги не дяде, а себе. С этой мыслью он ел, добирался на работу, исполнял свои привычные обязанности, возвращался домой, смотрел телевизор, принимал душ, разговаривал по телефону, спал, наконец. Это превратилось в кошмар, преследующий его днем и ночью. Он видел себя то в шикарном кабинете, хозяином которого является он, то в дорогом магазине, то в банке, снимающем со счета крупную сумму, то… Словом, видения сменяли одно другое с неожиданными настойчивостью и разнообразием.