Узкий проулок был пуст и только возле небольшого каменного дома скопилось несколько ослов и пара телег, в которых съежившись, охватив руками плечи сидели дети разных рас и возрастов, однако самому старшему ребенку было едва ли больше двенадцати лет.
Покосившиеся ворота дома были приоткрыты и туда осторожно скользили бедно одетые турки в красных фесках с засаленными кисточками, шерстяных носках, перевязанных тонкими кожаными ремешками и разноцветных чувяках. Лицо Айдара потемнело, но не успел он сказать слова, как в телеге поднялся во весь рост мальчик с золотистыми волосами и с криком — «Папа! Ты пришел!», — потянулся к Петру.
Тот непроизвольно дернулся навстречу, но был остановлен крепкой хваткой Адашева.
— Не смей! — резко бросил посол, гневно сдвинув брови. — Мы в чужой стране, не тебе ломать их обычаи.
— Но я могу выкупить мальчика! — возразил Петр.
— А почему не другого, сидящего рядом? Он тоже русский. Или эту девочку с пшеничными волосами? Нам велено не благотворительностью заниматься, а царское поручение исполнить. Хорошо мы будем выглядеть в султанском дворце в сопровождении толпы бывших пленников. Да нет у нас и денег таких, мы не из ордена бенедиктинцев, которые специально ездят по мусульманским странам, выкупая христиан.
Тут их внимание привлек пронзительный визг человека, вышедшего из дома, очевидно, его хозяина, по плечам которого ходила плетка янычарского аги Бурханетдина. Тот даже не пытался остановить карающую руку, лишь сгибаясь под ударами и прикрывая ладонями лицо.
— Что происходит? — спросил Адашев подъехавшего советника.
Тот, склонив голову, ответил:
— Прошу простить мою вину, я был обязан исключить в дороге подобные встречи. Но кто же знал, что жалкий сапожник вдруг решит заняться работорговлей у себя на дому? Он нарушил закон, потому что каждый, выставляющий рабов, должен заявить об этом и уплатить налог. Этот же шайтан скупил по дешевке больных, увечных и продает таким же нищим, как и сам, которые не могут заплатить надлежащую цену на рынке, но желают иметь помощника в хозяйстве. Они надеются, что деревенские лекари травами и заклинаниями победят болезнь, и хороший раб достанется им действительно даром.
Во время разговора улица пустела, незадачливые покупатели улепетывали со всех ног, телеги загремели по утоптанной глинистой почве, их возницы предварительно вытолкали через борта детей. Только тут Петр заметил, что каждый ребенок носил на себе следы болезни или увечья — бледные лица, пылающие жаром, тела, покрытые язвами, сломанные и небрежно затянутые в лубки ноги и руки.
Пытаясь найти хоть какое-то убежище, поддерживая друг друга, они спешили к воротам, и только светловолосый мальчик, припадая на короткую искривленную ногу, несколько раз оглянулся, пытаясь перехватить взгляд Петра. Лицо того покрылось пепельной бледностью, рука закаменела, сжимая рукоять меча.
В общий шум вплелся визгливый вой, источник которого невозможно было сразу определить. Лишь подняв головы, русские увидели на плоской крыше дома за высокими бортиками мечущуюся женщину, укутанную в черное, с закрытым лицом. Заламывая руки, и через слово призывая Аллаха, она грозила страшными карами неверным, считая только их виновными в избиении мужа и крушении выгодной сделки.
Смысл ее слов по просьбе Федора кратко объяснил Синан, заметивший от себя, что в ближайшее время разберется с этой семейкой. Неожиданно рядом с женщиной показался мальчик, смуглый и большеглазый, с лицом, искаженным злобной гримасой. Он повторял слова матери и пытался плюнуть на головы чужеземцев. Петр, забыв, что слова его останутся непонятыми, гневно воскликнул:
— Ты же сама мать, женщина, неужели тебе не жаль этих несчастных? А ежели с твоим сыном случится такое, он исчезнет из дома, и ты никогда, никогда во веки веков не узнаешь, на какой стороне он погиб, кто и как издевался над ним перед смертью? Но что ты будешь знать наверняка, так это то, что он до последней минуты, умри он ребенком или взрослым человеком, будет звать тебя на помощь? Пусть покарает Бог тебя и твоего мужа за вашу злобу и жестокость, пусть лишит того, что для вас дороже всего на свете!
И, как будто поняв его слова, женщина перестала кричать, замерев на миг, и тут же, схватив сына за плечи, уволокла его в дом. Ощутив руку на своем плече, Петр обернулся и с удивлением встретил сочувствующий, дружеский взгляд Авксентия. Он ожидал от него насмешки, но боярин тихо и проникновенно заметил:
— Успокойся, друг. Ты испытываешь то же, что и мы, но ничего не поделаешь. Помни, что ты член посольства и не след проклинать местных жителей, что бы те ни сделали. — Помедлив секунду, он хлопнул Петра по руке, и воскликнул, — а несмотря ни на что, ты верно поступил и пусть ихний Бог с ними разбирается.