Дарлан пошел вперед, но через секунду понял, что Таннет почему–то отстал. Обернувшись, монетчик замер. Возле вросшего в мостовую мага стоял тощий тип из «Белых камней», чью золотую марку Дарлан вогнал в камень. Его нож, приставленный к боку иллюзиониста, был отлично заметен издали. Таннет таращил глаза на монетчика, а столь желанный им персик валялся в его ногах.
— Вот мы и встретились, — раздался знакомый голос справа от Дарлана.
Громила Родж, возвышаясь над прохожими, стоял в паре шагов, уперев свои здоровенные ручища в бока. Откуда он появился, такого сложно не заметить в толпе?
— Сейчас вы пойдете с нами. Если дернешься, дружку твоему конец, понял, монетчик?
Великан направился в сторону небольшого проулка между двух зданий, примыкающих к торговой площади. Дарлан послушно последовал за ним. Он уже знал, что скоро прольется кровь. Стены здесь словно давили, скверно пахла куча гниющего мусора, было безлюдно и сумрачно. Идеальное место для темных дел. Эти разбойники хорошо все просчитали. Брин по прозвищу Острый нож вошел в проулок следом, подталкивая оробевшего Таннета.
— Никто не имеет права кидать меня и моих ребят, — прорычал Родж. — Даже проклятый монетчик, с трижды проклятого Монетного двора. Поэтому ты вернешь нам долг и заплатишь сверху, процент, так сказать, за удержание.
— И все? — спросил Дарлан.
— Все? О, нет, забери меня демоны! Это далеко не все, что я приготовил для тебя, проклятый ублюдок. Сначала я хорошенько развлекусь с тобой, да так, что добавки ты навряд ли затребуешь. Если потянешься за монетой или мечом, если станешь сопротивляться, то Брин мигом отправит к богам твоего дружка–фаерщика, не успеешь моргнуть. Обещаю, убивать я тебя не буду, но славно покалечу, может, доползешь потом до лекаря, если свезет.
Но Дарлану не надо было тянуться за монетой, рискуя жизнью Таннета. Его научили всегда думать и действовать наперед. Как только он последовал за Роджем, марка из потайного кармашка в левом рукаве сразу же переместилась монетчику в руку. Теперь она покоилась между его указательным и средним пальцами, дожидаясь, когда ее пустят в дело. Дарлан ощутил, как горной рекой забурлил в его жилах эфир. Как всегда, обострились чувства. Удар сердца, еще удар, а между ними вечность. Все вокруг замедлилось, словно время внезапно перестало следовать закону мироздания и подчинилось человеку. Седовласый вор из «Белых камней» оказался пророком. Медный кругляш почти беззвучно прошел сквозь череп Острого ножа, который даже не заметил, откуда за ним пришла смерть, а монетчик уже бросился на Роджа. Ошеломленный громила попытался уйти от атаки, но он не был столь же быстр, как мастер Монетного двора во время буйства эфира. От первого мощного удара в нос, голова Роджа запрокинулась, брызнула алая кровь; второй удар локтем точно в кадык повалил его на землю. Великан–разбойник страшно захрипел, из последних сил хватаясь за утекающую из него жизнь, а потом резко затих. Выдохнув, монетчик посмотрел на Таннета.
— Уже все закончилось? — едва слышно спросил бледный как молоко иллюзионист, проверяя не оставил ли клинок Брина в нем кровавое отверстие.
— Да, большего они не были достойны, — ответил Дарлан, успокоив бушующую в нем магию.
— Первый раз на моих глазах убили людей. Да еще так… Так быстро.
— Такое случается, Таннет. Эти двое уж точно заслужили то, что здесь произошло. Ты же не будешь со мной спорить?
— Не буду, конечно. — Юный маг огляделся по сторонам. — Но буду надеяться, что с чудовищами ты тоже не станешь церемониться.
Дарлан молча кивнул, и они, не теряя времени, сбежали из переулка, пока не нагрянула стража.
Глава 4
Молодой месяц, явивший себя на несколько мгновений, вновь скрылся за наплывшим на него облаком. Сгустившаяся вокруг темнота стала казаться осязаемой — протянешь руку и коснешься ее словно черной вуали. Легкий ветерок с озера, насытившись забавами с листвой на деревьях и травой среди могил, угомонился. На кладбище, расположившееся за стенами Балтрона, погребальным саваном опустился покой. Четвертая ночь охоты была в разгаре, и в этот раз Дарлан с Таннетом заняли место у статуи богини Аэстас, где маг укрыл их от посторонних глаз иллюзией в виде пышного куста. Прислонившись спинами к постаменту, они сидели, ожидая появления пока неведомой им твари. Предыдущие ночи не принесли успеха, а во вторую охотники чуть не загубили пьяного гуляку, по дурости забредшего проведать похороненных здесь родственников. Когда монетчик с иллюзионистом выскочили из засады, бедняга тут же протрезвел, закричал во всю мочь своих легких и рухнул как подкошенный. Пришлось его приводить в себя пощечинами да холодной водой, а потом объяснять, что они не восставшие мертвецы, а живые люди. Пьянчуга, правда, долго не слушал, рванул, что есть сил, в сторону города, только пятки сверкали.