— Вы вправду порубили всех зубаток? — тихо спросил парень.
— Правда.
— И умеете монетами колдовать?
— Не колдовать, а управлять, — мягко поправил мальчишку Дарлан.
— Тогда убейте вукулу! — Парень сжал кулаки, слезы потекли по его лицу. — Мама рассказывала про монетчиков, когда жива была, что они всегда помогали людям.
— Это верно, мама твоя не врала. — Когда–то давно мастера Монетного двора в самом деле защищали каждого просящего за один лишь грош, но не объяснять же мальчишке, что с тех пор многое изменилось. Он все равно не поймет. — Тебя Кетро зовут?
— Староста вам сказал?
— Да, а меня зовут Дарлан. — Монетчик протянул парню руку, тот, шмыгнув носом, пожал ее.
— Вы поможете?
— Пока не знаю, не могу обещать, иначе это будет обман.
— Они мне не поверили, — стал сбивчиво рассказывать Кетро. — До сих пор думают, что я в темноте не разглядел, а я все видел, потому что звезд много на небе было.
— А что вы с отцом делали в лесу ночью? — спросил Дарлан.
— Я не знаю, то есть не знаю, зачем папка пошел туда. Он, бывало, конечно, уходил по темноте, но всегда возвращался. А тут я решил проследить за ним, крался позади, чтоб не заметил. Когда он оборачивался, я к земле припадал или за кустом хоронился. Слышу, он остановился, с кем–то заговорил, но я ж за большим пнем спрятался, потому не разобрал ни слова. А потом… Кто–то зарычал, словно демонский пес. Я выглянул и…
— Успокойся, если тебе тяжело, можешь не продолжать.
— Нет! — снова сжав кулаки, продолжил Кетро. — Все расскажу! Я увидел отца, а перед ним чудище, вроде волка, но больше, глаза его горели зеленым огнем. И оно стояло, сгорбившись, на двух ногах, лапах, или что там у этих проклятых тварей. От страха я выдал себя. Вукула кинулся на папку, а он успел крикнуть мне: «Беги!». И я убежал, бросив его там на погибель.
— Только не вини себя. — Дарлан взял парня за руку. — Тебе сколько? Десять?
— Девять.
— Подумай, чем девятилетний мальчишка мог помочь отцу в борьбе с оборотнем? Ты бы тоже погиб, разве твой отец не желал бы, чтобы ты жил?
— Да только это не жизнь вовсе! — Кетро выдернул руку, вновь брызнули слезы. — Я сирота, тут я никому не нужен. Староста хочет меня отправить в город, чтобы монахи меня приютили. Меня боятся, даже друзья перестали играть со мной.
— Почему?
— Потому что вукула может вернуться за мной, ведь так в легендах говорится!
— Легенды не самые правдивые сказания, Кетро, — возразил Дарлан. — Но народ часто бездумно в них верит.
— Тогда, — твердо произнес мальчишка, глядя прямо в глаза монетчику, — если вы не найдете вукулу, заберите меня, когда уезжать будете.
— Забрать? Куда?
— На Монетный двор! Пусть я вырасту умелым воином, буду охотиться на этих чудищ, убивать их мечом и монетами, чтобы больше не было сирот!
— Кетро, сиротами становятся не только из–за монстров. И я, к сожалению, не держу путь на Монетный двор, прости.
— Тогда учите меня в дороге, я буду вашим оруженосцем, буду ухаживать за лошадью, чистить гриву, это я умею! Подавать меч буду, у меня сильные руки.
— Я не смогу превратить тебя в монетчика. — Дарлан вздохнул, не зная, что еще сказать парню. — Взять с собой тоже не могу, это опасно. Ты можешь погибнуть.
— Стало быть, мама все–таки врала про вас. — Кетро развернулся и убежал, скрывшись за ближайшим домом. Оставшись в одиночестве, Дарлан помрачнел. Но что он мог сделать? Брать в дорогу мальчишку, увиденного впервые? Рисковать его жизнью, охотясь на оживших мертвецов и мутантов? А потом горевать над его растерзанным телом. Дарлан отпил пиво, но теперь оно уже не казалось таким вкусным.
Вскоре вернулся запыхавшийся староста. Он опустился на скамью, осушил свою кружку и, отдышавшись, выпалил:
— Договорился, она примет.
— Кто она, господин Тропин? — спросил монетчик, по–прежнему не понимая, как староста собрался его переубеждать.
— Расскажу по дороге, идемте.
Глава 3
Дарлан стоял в сенях, ожидая, когда его пригласит Сигира. Ее дом находился на отшибе селения и на вид был весьма ветхим — порог громко скрипел, стены слегка скособочились, да и кровля требовала в скором времени ремонта. Собственного хозяйства, судя по всему, Сигира не вела, существовала за счет подношений деревенских жителей — в полумраке сеней монетчик рассмотрел мешки с крупой, яблоками и репой. По пути сюда староста поведал, что Сигира принадлежала к народу колобродов, но по какой–то причине осела здесь давным–давно. Заодно Тропин предупредил, что выглядит она странно, что поначалу при виде нее дети заводили плач, а взрослые осеняли себя охранными знаками, однако со временем оказалось, что Сигара хорошая повитуха, разбирается в травах и вполне доброжелательна. Называл он ее пророчицей и гадалкой, чем, естественно, вызвал любопытство у монетчика.