Мама растила меня одна, так как отец погиб ещё до моего рождения. Он работал на стройке электриком, и при подключении чего-то там, его убило током. Жили мы в общежитии, но этот момент я помню плохо, потому как была очень маленькой. Да и маму я почти не помню, когда она умерла, мне было всего пять. Моя мать приходилась тётке младшей сестрой, и кроме неё родни у меня живой не было. Тётка, знавшая о произошедшем, к себе меня брать не спешила, и меня определили в детский дом.
В детский дом же, тётка приезжала не реже раза в пару месяцев. Наверное, её мучила совесть, но не настолько, чтобы забрать племянницу к себе. С собой тётка привозила гору сладостей и обновок. Побыв со мной минут десять, и посетовав на мою тяжёлую долю, она отчаливала назад в свою жизнь, в которой для меня места не нашлось.
Со временем, я стала ей благодарна. Нет, не за приезды и обновки (хотя и за них тоже, потому как мало кого из сирот навещают), а за то, что не забрала меня из детдома. Как бы не смешно это звучало, но именно детдом стал для меня настоящей семьёй, со своими законами и не писанным уставом.
Скончалась тётка аккурат в день моего выпускного, а точнее прямо на нём. Хватив лишнего, она пустилась в пляс, видимо вспомнив времена лихой молодости. Да так растанцевалась, что грохнулась посреди спорт зала, потом врачи сказали, что сердце не выдержало. Толи она предчувствовала свою скорую кончину, толи просто подстраховалась, но выяснилось следующие: за несколько месяцев до случившегося, тётка написала завещание на моё имя и оформив его по всем правилам, привезла копию директору детского дома. Видимо решила уберечь единственную племянницу от возможного обмана госчиновникам.
Отогнав непрошеные воспоминания, я сняв куртку, уже было хотела идти в душ. Но решила все же набрать Валентину, заразе этакому, с вопросом: «Что он там о себе возомнил? На встречу не пришел, телефон отключил. Оно мне надо было мотаться за его пожитками?» Абонент, как и следовало ожидать, оказался в не зоны доступа.
Я схватила сумку и оттащила её к бабе Марфе, которая живет этажом выше, и которой часто помогаю: то с покупками, то с уборкой, то так по мелочи, сладостей там всяких ей покупаю. Да и вообще люблю, как родную бабулю, которой, к слову, у меня никогда не было.
Как я и надеялась, Марфа Васильевна не стала задавать лишних вопросов, надо так надо. С чувством исполненного долга, я поплелась на кухню, чтобы что-нибудь в себя закинуть, а затем уже сытой, отправиться в душ.
Открыв холодильник, я уставилась на пустые полки. Пара яиц и кусок сыра, успевший покрыться плесенью, аппетита мне не прибавили. В морозилке правда были пельмени, но благодаря кое-как работающему холодильнику, похожи они были на непонятный комок, выглядел который совсем не аппетитно. Тяжело вздохнув, я ограничилась стаканом воды, и успокоив себя тем, что на ночь есть вредно, потопала принимать водные процедуры.
Выйдя из ванной разморенной и сонной, отправилась прямиком на свое мягкое ложе, где с удовольствием провалилась в объятия Морфея.
Проснулась я от того, что замерзла. Не сразу даже смогла понять, почему в комнате так холодно. Шторка в комнате надувалась парусом. Все еще находясь в полусне, я потянулась, чтобы включить ночник, а затем уже шлёпать до балконной двери и закрывать её.
– Не надо этого делать!
От неожиданности я взвизгнула.
– Не надо меня пугаться, я пришел поговорить. Пока по-хорошему, – голос раздался из угла комнаты, там у меня стояли кресло и журнальный столик.
– Что значит пока? – спросила я и попыталась рассмотреть сидящего в кресле мужчину. – И почему вы входите в чужую квартиру без приглашения, да еще и ночью? – начала злиться я.
– Потому, что не стоило от меня бегать, тогда и навещать тебя не пришлось бы, – сказал мужчина зло.
– Бегать? Когда бегать? – прикинулась дурочкой я, уже прекрасно понимая, кто мой нежданный гость. Но вот то, как он выяснил мой адрес, да ещё и так быстро, осталось для меня загадкой.
– Не строй из себя дуру! Судя по тому, как ты смогла от меня ускользнуть, ты далеко не глупа.
– Чтобы убегать от вас, нужно для начала иметь таких знакомых, как вы, а у меня их нет! – продолжала я прикидываться постоянным пациентом «Кащенко».