И все же, хотя и медленно шел этот процесс, но деградация денария усиливалась. В древнем мире не могли выпускать монеты с очень высоким принудительным курсом. Такие государственные «подвиги», как операция с обменом монет при Дионисии I в Сиракузах, были редкостью. Еще не было знаков стоимости, т. е. символов, заместителей определенного количества драгоценного металла, таких, как бумажные деньги, реальная стоимость которых ничтожна. В Риме в первые века
Империи серебряные денарии и золотые ауреусы оценивались на 20 - 25% выше, чем то же количество серебра в виде простого нечеканенного металла. Рынок с этим мирился. А в III веке н. э. этот рубеж был перейден, и покупательная способность монет стремительно покатилась вниз. Правительство хотело бы удержать принудительный курс монет, их высокую покупательную стоимость, но стихия рынка не позволяла это сделать.
Император Марк Аврелий Антонин, по прозвищу Каракалла, в 214 году н. э., чтобы затормозить порчу денария, чеканившегося из плохого серебра, приказал изготовить новые большие монеты - антониниа-ны. Антониниан по номинальной стоимости равнялся, видимо, двум денариям. Рассчитывали на то, что рынок с большим доверием отнесется к новым монетам, чем к дискредитированному денарию. Но лекарство было слабое. По сути дела, на антониниан шло чистого серебра не намного больше, а иногда и меньше, чем на два старых денария. Создавалась лишь иллюзия, что выпущена какая-то новая полноценная: монета. И население вскоре разобралось в подлинной цене антониниа-нов, тем более что вскоре их серебро тоже стало портиться.
При Аврелиане на антонинианах стали помещать цифры: XX.I. Цифрой X (десять) обозначали денарий, равный 10 ассам. Надпись на монете означала: два раза по 10 ассов, т. е. 2 денария, в одной монете. Таким образом, как бы утверждалась обязательность приема в торговле антониниана, равного двум серебряным денариям.
Катастрофа разразилась в III веке. Монеты совсем обесценивались. Никто не хотел продавать за прежние цены, выраженные в этих низкопробных монетах. Наступила инфляция, цены резко подскочили.
Император Диоклетиан попытался наладить денежное обращение. Он приказал отчеканить некоторое количество высокопробных золотых и серебряных монет с точно установленным весом. Это должно было повысить доверие к новой монете. Но одновременно было выпущено очень много монет с новым названием - фоллисов. Этим словом, по-латыни означающим «мешочек», «кошелек», называли в Риме запечатанный мешочек с определенной суммой денег. Теперь фоллис был низкопробной, содержащей мало серебра, по сути дела, медной монетой. Фоллисы были большие - одна монета весила около 10 г. Они должны были ходить с превышением номинальной стоимости над стоимостью серебра и меди, в них содержащихся. При этом правительство Диоклетиана надеялось, что новая, непривычная, тяжелая монета избежит судьбы денария, обесценивающегося из-за низкопробности. Чтобы создать совершенно новые соотношения металлов на денежном рынке и тем самым завуалировать принудительный курс фоллиса, резко изменили- соотношения и номиналов монет, и официальных цен на золото и серебро.
Но Диоклетиан не достиг желаемого упорядочения денежного обращения и цен. Рынок ответил на его реформу тем, что монеты из золота и серебра, как действительно твердые стоимости, стали пропадать из обращения, оседать в клады. Население придерживало их до лучших времен. А цены по-прежнему росли, разлагая всю экономику Империи. В 301 году Диоклетиан издал эдикт, по которому устанавливались максимальные цены на продукты. Нарушение этих максимумов, спекуляция, создание запасов дефицитных продуктов строго карались, вплоть до смертной казни. Эдикт рисовал бедственное положение в торговле. Ответственность за экономические неурядицы возлагалась на тех, «кто настолько туп и лишен человеческих чувств, что не понимает и не чувствует, насколько велик произвол в назначении цен продажных вещей, предлагаемых на базарах или ежедневно продающихся в городах, не понимает, что необузданная алчность не смягчается ни обилием товаров, ни богатыми урожаями».