— Ольга? — Джеймс устремил на неё взгляд полный надежды. Увидев, что она замялась с ответом, он
тут же добавил. — Неважно о чём вы думаете. Выразите свою мысль. Мне нужна лишь маленькая зацепка. Мне нужно лишь нащупать начало.
— У меня есть много мыслей, — призналась Александрова, — но две из них тревожат меня особенно сильно. В первую речь идёт о двенадцати царствах. Что это за царства? В книге есть упоминание о том, что Господь создал «Царство Небесное», это всем понятно. Думаю, здесь речь идёт о «рае».
А вот, что представляют собой остальные — непонятно. О том же говорил, отец Джонатан. Это неспроста, как мне кажется. Ну и второе, — после короткой паузы Александрова продолжила говорить так же негромко, как и прежде, — мне не даёт покоя…имя девушки. Судя по рассказу отца Джонатана, именно её имя выкрикнул лодочник, когда тот его увозил непонятно куда.
— И что же странного в этом имени? — Боуд насторожился.
— Тринакриа! Я и прежде сталкивалась с этим словом. Оно имеет древнегреческие корни. В переводе это слово звучит как…
— «Три мыса»! — воскликнула профессор Коэл. — Точно «три мыса». Так называли древние греки…
Сицилию.
Услышав эти слова, Боуд устремил взгляд на Метсон и коротко произнёс:
— Мне необходимо знать, где именно,…но она опередила его вопрос.
— Город Таормина на Сицилии. Первые сведения поступили именно оттуда!
Боуд погрузился в раздумья. Все присутствующие поглядывали на него, пытаясь понять ход его мыслей. Видимо этого сделать никому не удалось. Об этом ясно говорили удивлённые лица. Они появились, как только Боуд снова заговорил:
— Метсон, тщательно отслеживайте всё что происходит. И ещё…передайте Савьере мой приказ. Пусть соберёт всех и готовится к операции. Ольга, Энн, — Боуд повернулся в сторону женщин, — начинайте делать перевод. Передавайте мне всё что удастся сделать за день. Это ситуация на данный момент.
Возможно, очень скоро всё изменится. Прошу вас.
Одна за другой, все три женщины, молча поднялись, и вышли из кабинета, оставив Боуда наедине со священником. Отец Джонатан, сохранял прежнее молчание и не смотрел на Боуда. Он посмотрел в его сторону, когда услышал прямой вопрос:
— Мы можем спастись?
Чуть помедлив, священник кивнул.
— Почему ты так считаешь? И в чём состоит наше спасение?
— Не знаю, — прошептал отец Джонатан, мгновенно приходя в смятенье, — я просто чувствую, что спасение есть. И я знаю…
— Что, Джонатан? Что? — Боуд поддался вперёд и весь превратился в слух.
— Именно на него указывал…Дьявол!
— Ты не в себе! — Боуд, вначале отпрянул назад, а после, устремил на священника откровенно сочувственный взгляд.
— Иногда и мне самому так кажется, — бледнея, признался, отец Джонатан, — но Джеймс, ты ведь не станешь отрицать, что…именно дьявол помог нам?
Действительно, странно, — не мог не признать Боуд. Он на мгновение задумался. По сути, он должен рассмотреть все возможные пути. Только так он сможет найти правильный, в случае если такой путь действительно существует.
— Расскажи, что ты чувствовал? — неожиданно попросил Боуд. — Это действительно был…Дьявол?
Отец Джонатан, ещё больше побледнел. Видимо, он всё ещё переживал случившееся. Последовал едва заметный кивок после, которого раздался тихий голос:
— Знаешь, что более всего меня мучает, Джеймс? — священник бросил на Боуда непонятный взгляд.
— Я понимаю, я чувствую, Джеймс…всё это время он защищал меня, он направлял мои мысли, он показывал. Даже когда я падал в пропасть, мне ничего не грозило. И меня это мучает. А что, если он уже владеет моей душой? Что если он уже овладел всеми нашими душами? А не может ли быть так, что мы снова поступаем согласно…его воле?
— Откуда такие мысли, Джонатан? — поразился Боуд. — Никогда прежде ты не говорил подобные вещи.
Что с тобой случилось? Ты словно стал другим после того как пришёл в себя.
— Если б я знал, — в смятенье прошептал священник и несколько раз осенил себя крестным знаменем.
После этого он приподнял висевший на шее крест и благоговейно прижался к нему губами. Затем его взгляд вновь обратился к Боуду. Голос снова прозвучал тихо, но в нём больше не слышалась растерянность.
— Вначале…всё происходящее внушало мне такой ужас, какой прежде мне никогда не доводилось испытывать. Но потом всё изменилось, Джеймс. Я смотрел прямо в глаза… Дьявола, и чувствовал себя так же спокойно, как если бы находился в часовне, рядом с телом святого Генриха. И не только.