— Медина, и с этими людьми мы хотели породниться? — Мужчина всё же сделал хороший глоток воды с валерьяной. — Шакалам не место в нашем доме.
— Наказание нам послал Аллах, прогневался на нас, — женщина взялась за голову, — когда мы последний раз Рамадан соблюдали?
— Не наказание, а благословение, — махнул рукой, и допил, — Аллах уводил нашу семью от бед, а ты этого не видишь.
Заир уселся рядом, массируя виски.
— Благословление твой сын и заделал, — Медина ожила.
— Почему это мой? Как ты его воспитала, такой он и есть.
— Не только я его воспитывала, Руфат. Всё плохое, что в нём есть, это твоих рук дело!
— Что ты сказала женщина?
И снова, русские слова заменились согласными переплетениями, и пришлось виновнику подниматься, и растаскивать родителей по разные комнаты, успокаивая сначала мать, а потом отца, который, под действием успокоительного скрипнул дверью, и все же ушел искать свою жену.
Глава 4
Ночь была беспокойной, сновидения налетали обрывками, сплетаясь в единое полотно событий. Азербайджанцы с саблями на лошадях преследовали меня по дремучему лесу, заставляя спотыкаться о корни деревьев, карабкаться по земле и оглядываться по сторонам. Их было много, а во главе была знакомая женщина со сверкающими от гнева глазами, и речами, что лились из её уст ядовитым вином. Позади себя она волочила свою дочь, которая прятала лицо под фатой, разминая связанные руки. А дальше домик посреди возникшей неожиданно опушки, загнанное положение и оглушительно громкие голоса, переходящие в ругань.
Проснулась под утро в холодном поту, не сразу признавая тёплую постель и морду черного кота, с белым пятном на груди. Он ненавязчиво ткнулся в лицо своей мордой, и как бы случайно повернул её в сторону кухни. Небольшая уловка, которая должна была подействовать на меня немедленно, но лень и усталость, не позволяли вскочить с постели ретивой козочкой, а терпение Борзини закручивалось голодом в желудке.
Ничем не отличавшийся от других кот, имел необычайную способность к общению, он совершенно не умел мяукать, а то, что он выдавал пастью больше напоминало несвязные попытки слов. Прислушиваясь к ним, становилось иной раз страшно, можно было легко сойти с ума и решить, что кошки начинают эволюционировать, совсем скоро будут ходить на задних лапах и потеснят собой работников местной офисной рутины.
— Рааать, — зубастая пасть открылась, — рааать.
Мысль о том, что жизнь после смерти существует, оседала в мозгу импульсами, по мере того как голос кота усиливался, он напоминал мне покойного деда, который после хорошей пьянки не открывая глаз, начинал голосить на всю квартиру: «Клава, что у нас к столу?». Бабка, конечно, просто так это не оставляла, огревала его то полотенцем, то холодной водой, а со временем и клюшкой прямо по лбу.
— Деда, если это ты, оставь уже моего кота в покое!
— Бииистро, — мои мольбы Борзини с дедом не услышали.
В полусонном состоянии прошлась до кухни, и насыпала корма с горкой, отчего кот словно ковшом начал грести всё в себя, будто не ел целую вечность. На часах было половина девятого, самое время под кружку кофе медленно проснуться и обдумать, куда податься и как прокормить себя с довеском в виде одержимого.
На душе удивительно спокойно. Тревожные мысли затихли, и приятное чувство тишины заполнило меня, давая время насладиться моментом и понять, что возможно, настало время двигаться дальше. Очень странное ощущение, которое возникает после волнительного, напряженного дня сопряженное с неудачами и увольнением, вчера полный беспорядок в голове, а сегодня умиротворение. Такое случалось редко, и хотелось остаться в этом моменте подольше. Осознание потраченных впустую дней казались мертвым балластом, что тащился и увеличивался, сейчас же хотелось скинуть его с плеч. И как кстати в поле зрения попали глиняные фигурки, на которые я тратила бессонные ночи. План выстроился в голове за долю секунды, и теперь мне не казалось это бессмысленной тратой времени. Осталось только найти человека, который смог бы меня обучить.