Император Юн-лэ также слал послов к монгольским хаганам с письмами, содержащими угрозы. Например, после восшествия на хаганский престол Бунияшири-хагана по указу Юн-лэ спешно был отправлен в Монголию гонец передать хагану: «Я слышал, что, после того как пришла в упадок мощь монголов, никто из потомков Шунь-ди (Тогон-Тэмура) не кончил жизнь естественной смертью, начиная с хаганского потомка Аюширидары и кончая Гун-Тэмуром, которые сменяли друг друга на хаганском престоле. Наш Тай-цзу (Чжу Юаньчжан) оказывал милости потомкам династии Юань и всегда хотел, чтобы они последовали за ним. Монголы, я смотрю на вас, как отец на своих детей. Ныне род династии Юань снова занимает хаганский престол. Проявить преданность и смирно последовать за мною или нет — от этого зависит ваше счастье, жить или сгинуть— вам решать! Хорошенько подумайте об этом!»[543]. Но Бунияшири-хаган нисколько не испугался угроз и последовательно проводил политику сохранения независимости страны. При нем был убит чрезвычайный посол императора Юн-лэ Го Цзи. Последний был приближенным минского императора. Прибыв с письмом Юн-лэ на имя Бунияшири, Го Цзи на аудиенции у хавана потребовал капитуляции Монголии, стал оскорблять хагана, наговорил ему дерзостей и был казнен. После этого, как было сказано выше, Юн-лэ во главе своей армии совершил свой пятый поход в Монголию, но не добился успеха.
Политика запугивания, проводившаяся минским двором, и попытки подчинить себе монголов военной силой не давали результатов, но Китай по-прежнему продолжал свою коварную политику по отношению к монголам. Она сводилась к натравливанию монголов друг на друга, раздаче званий и титулов ноя-нам, подкупу феодалов, тайной слежке за ними, политическим убийствам и другим подобным акциям. Совершенно очевидно, что в ту эпоху Монголия по-прежнему представляла собой самую опасную силу для империи Мин. Этого не скрывают даже авторы китайских исторических трудов.
Минский двор в свое время перенес столицу империи из Нанкина в Пекин с целью организации обороны страны от монголов[544]. Кроме того, вдоль Великой китайской стены было построено девять крупных укрепленных районов, названных «девять рубежей», где были размещены охранные войска большой численности.
Исходя из сказанного выше, в ту эпоху Монголия все еще представляла собой сильное независимое государство, которого боялась империя Мин. Эсэн-хаган (1440–1455), объединивший «сорок тем [восточных монголов]» и «четыре тьмы [ойрат-монголов]», взял в плен китайского императора Ин-цзуна. Монголия, объединившаяся при хагане Бату-Монкэ (1466–1504), встала на путь дальнейшего развития.
Глава пятая
Культура и религия монголов во второй половине XIII и в XIV в.
В XIII в. объединение монгольских племен и образование единого государства создали благоприятные условия для развития монгольской культуры. Одновременно на дальнейшее ее развитие прогрессивное влияние оказала культура покоренных стран. Наши ученые довольно много внимания уделяли истории монгольской культуры. В частности, академики Ц. Дамдинсурэн и Ш. Бира, доктора исторических наук Д. Майдар и Н. Ишджамц, доктор филологических наук С. Лувсанвандан, кандидат исторических наук Гаадамба и Дж. Надмид и другие[545], тщательно исследовав проблемы монгольской культуры, написали ценные работы. Поэтому ниже рассматриваются лишь те из этих вопросов, которые тесно связаны с исследуемым нами периодом.
1. Материальная культура
Монголы, обладавшие опытом разведения скота, с древнейших времен умели изготовлять искусные изделия из животноводческого сырья. В источниках встречаются богатые сведения об их материальной культуре. Этому вопросу посвящена третья глава «Культура монголов XIII–XIV вв.»[546], написанная академиком Ш. Бира, в трехтомной «Истории МНР». Монгольская культура указанного периода рассматривается здесь на широком историческом фоне. Вслед за Ш. Бира доктор исторических наук Н. Ишджамц в 1974 г. опубликовал научную статью на ту же тему[547]. Содержание названных работ дает основание считать, что в них исследована и обобщена в главных чертах культура монголов XIII–XIV вв.
544
В эпоху Мин прошло немало времени, пока Пекин стал столицей империи. Китайские ученые, спорившие между собой по этому вопросу, решили считать город столицей со дня вступления на трон императора Юн-лэ, но он был официально провозглашен столицей империи лишь 18 лет спустя, т. е. в 1420 г.
547