И спросила лиса соловьиху:
— Кто тебя научил так со мной говорить?
— Не все ли равно, кто научил, — ответила соловьиха.
— Я догадываюсь: это, наверно, серая мышь. Пойду съем ее, — сказала лиса и отправилась к мыши, а соловьиха полетела вслед за ней.
Подошла лиса к норе и стала звать мышь.
— Подожди, я огонь развожу, — отвечает мышь.
Лиса опять позвала мышь, а та ей в ответ:
— Подожди, я чай варю.
Тогда лиса пустилась на хитрость:
— Как приятно слушать, когда ты что-нибудь грызешь. Много зверей собралось послушать тебя. Уважь народ, выйди на бугорок, погрызи.
Поверила мышь лисе, вышла на бугорок, и лиса тут же ее схватила.
— Пошире открывай рот, вкуснее будет, — посоветовала соловьиха. — Есть с закрытым ртом хуже — неприятно пахнет.
Послушалась рыжая, широко разинула пасть, а мышь из нее и выскочила. Лиса бросилась догонять ее. Мышь побежала по льду и срыгнула кровью.
— Лиса, слижи кровь, слижи! — закричала соловьиха.
Лиса послушалась, стала лизать, а язык и примерз.
Мышь и соловьиха вернулись домой, а лиса так и закоченела на льду.
ХИТРЫЙ БАДАРЧИН
днажды встретились на дороге бадарчин и князь. Бадарчин шел пешком, а князь — в черном шелковом китайском халате, в китайской шапочке и в китайских туфлях — ехал верхом на коне. Вскоре подъехали к бадарчину княжеские слуги и спросили:
— Эй ты, презренный попрошайка, не видел ли князя?
— Проехал тут один в китайской одежде верхом на жеребце, а князь он или нет — не знаю, — ответил бадарчин.
— Ты оскорбил нашего господина! — закричали слуги.
Схватили они бадарчина, избили его палками и бросили. Бадарчин лежал на земле и плакал:
— Родителей моих увел с собой Эрлэг[39], сестер моих увели их мужья, и только меня, бедного, никто никуда не берет.
Вдруг подъехал князь и спрашивает:
— Что это за человек?
— Он оскорбил вас, и мы его избили, — ответили слуги.
Надоел князю плач бадарчина, и он решил от него отделаться.
— В моем табуне есть паршивая кобылица. Отдайте ее этому бродяге — пусть он идет отсюда, — приказал князь, и когда слуги исполнили его волю, решил узнать, как отнесся к этому бадарчин.
— Притворитесь прохожими и спросите бадарчина, откуда он идет.
Слуги так и поступили.
— От князя еду, — ответил им бадарчин, узнав княжеских слуг. — Я поплатился своей спиной, а князь — своей кобылицей.
СТАРИК ДАЛАНТАЙ
старика Далантая было семьдесят коров и однорогий бык. Однажды поил Далантай свою скотину, вдруг подходит к нему десятиголовый черный мангас и спрашивает:
— Старик, а старик, ты любишь своих коров и быка? А свой жирный семидесятислойный живот любишь?
— Я очень люблю свою скотину, — ответил Далантай, — а живот мне не нужен, разрешаю его съесть. Но отрезать его можно только складным ножом Дунтая.
Пошел мангас к Дунтаю и говорит ему:
— Дунтай, а Дунтай, отдай мне свой нож.
— Чтобы мой нож резал, — ответил Дунтай, — его нужно наточить камнем Бантая.
Отправился мангас к Бантаю.
— Бантай, а Бантай, дай мне свой камень.
— Мой камень можно привезти лишь на телеге Хантая, — говорит Бантай.
Пошел мангас к Хантаю за телегой.
— В мою телегу можно впрячь только белого жеребца Дантая, — ответил Хантай.
Мангас стал просить у Дантая жеребца, а тот и говорит:
— Моего жеребца можно поймать только длинной белой ургой[40] Унтая.
Попросил мангас белую ургу у ее хозяина, а тот сказал, что она лежит на другом берегу океан-моря.
— А как ее достать? — спросил мангас.
— Привяжи себе на шею большой камень и переплыви море, — ответил Унтай.
Мангас сделал так, как ему посоветовал Унтай, и утонул в море. А хозяевами ножа, камня, телеги и жеребца были братья Далантая. Так они избавились от своего врага.
СИРОТИНКА БЕЛЫЙ ВЕРБЛЮЖОНОК
авным-давно жили-были князь и богач. Задумал богач породниться с князем и решил подарить ему сто белых верблюдов. Собрал богач девяносто девять белых верблюдов, а сотого не хватило. Тогда решил он отдать князю белую верблюдицу, а ее верблюжонка себе оставить. Стал верблюжонок тосковать без матери, день и ночь лить горькие слезы. Велел князь набросать цветов в пятистенную юрту и посадил в нее верблюжонка. Но верблюжонок ревел до тех пор, пока юрта не обвалилась. Закричал верблюжонок тоненьким голоском и, обдирая о камни свою нежную шерсть, побежал через перевалы и вершины, через холмы, степи и пустыни — искать свою мать. Княжеский пастух Аксалдай схватил железную ургу длиной в десять алд[41] с петлей из барсовой кожи, отделанной узорами, вскочил на своего солового коня, вожака большого табуна, поскакал вслед за верблюжонком и поймал его.