Офицеры главные, что в штабе заседали, пофотографировались у самолётов, пофоторграфировались в самолётах и даже, в конце, и вовсе без самолётов тоже пофотографировались, а потом пошли пить горькую и играть в маджонг. Светлов, хоть там и гораздо менее удобный был подход из леса, к штабу прокрался, и по выкрикам: «Красный дракон, Зелёный дракон, Белый дракон» понял, чем господа офицеры с корреспондентом занимаются. В запрещённую игру режутся. Ай-я-яй!
Уже стемнело, младшие офицеры и техники, оставленные без надзора, тоже разделились на группы и группки и после ужина наклюкались. Местами и перепились, до выкриков: «Ты меня уважаешь» и «Сам ты скотина пьяная». Одна компания передралась, причём в кровь, еле их чуть менее пьяные офицеры растащили. Какой-то сюрреализм. И это Императорская армия. Как они ещё сумели победить Российскую империю в 1904 году? Праздник у них какой-то? Светлов напряг память. Праздники изучал, но в середине июня …Тьфу, как там говорит Брехт: «Стоять. Бояться». Точно. Сегодня точно праздник, не официальный, но один из самых любимых в Японии. В середине июня в Токио и других городах неподалёку проходит праздник Санно Мацури, посвящённый богине горы Хиэ, покровительнице сёгунов клана Токугава. Понятно, скорее всего часть эту перебросили из-под Токио.
Не пили двое, их поставили на вышки и наорали, чтобы те бдели. В полночь сменят. Очень сильно в этом Иван Ефимович сомневался. Ну, могут, конечно, и привести смену, но караулить они лёжа будут. Спя. Нет такого слова, ну, сопя в две дырочки. Дожидаться не стали. Все хозяева аэродрома перепились и теперь храпят. Вопрос лишь один был, нужно ли их всех убивать или связать и доставить в Спасск-Дальний живыми. Нет. Лишку будет. Почти семь десятков пленников, что потом с ними делать? Потому Светлов решил, что захватит только полковника и парочку лётчиков, ну, и парочку механиков. Самолёты всё новые и механики пригодятся. Как их одного от другого отличить было ясно. Рядом с офицерскими кроватями точно стоят хромовые сапоги, а у техников обычные ботинки.
Рикугун Кю: нана-сики дзю бакугэкики. Мицубиси ки-ни-ити – так называются те три больших бомбардировщика, это Светлов подслушал через открытое окно в штабе между пьяных выкриков про белых и зелёных драконов, офицеры хвастались корреспонденту «Асахи Симбун» самолётами. Если же корреспондент начинал тупить, то переходили на нормальные названия. Тогда большие птицы назывались: «армейский тяжёлый бомбардировщик „Мицубиси“ Ки-21».
В начале июня 1938 года эти новые с иголочки бомбардировщики получил 60-й сентай (авиационный полк), дислоцированный в Маньчжурии. Точно перебросили всего две недели назад их сюда из-под Токио. Сейчас идёт освоение машин, и уже на следующей неделе они будут бомбить Китай. Самолёт мог нести целую тонну бомб, а при незначительной удалённости театра военных действий от аэродрома, то есть с неполными баками, мог и все полторы тонны смертоносного груза взять. В эти Ки- 21 майор и хотел загрузить трупы японских лётчиков и техников. Немного бомб для изучения советскими инженерами тоже получится прихватить. Японцы они мелкие, на полторы тонны, если плотно и аккуратно укладывать, то по двадцать человек в один самолёт влезут, так есть ещё и лёгкие бомбардировщики, туда четыре трупа тоже влезут.
Для осуществления плана по снятию караульных на вышках нужен был специалист, и он у них в полку был. Монгуш Сувак, можно сказать, подаренный Брехту в Туве оказался в их диверсионном отряде как нельзя кстати. За две операции в Испании Мишка Чувак, как он теперь значился по документам, получил советский орден «Красной Звезды» и два испанских ордена. Лук был при нём. Решили так. Мишка остаётся у этой вышки, а сам майор идёт к дальней. Подходя к вышке, начинает горланить чего-то на японском. Это и будет сигналом лучнику снимать своего японца, а Светлов должен изображая пьяного сменщика укокошить своего.
– Мишка, ты смотри в глаз целься и сразу сам поднимайся, чтобы крови на площадке или ступеней не было проверь. Если есть, то затри. Товарища этого потом спускай и сам на вышке стой, мало ли, вдруг пострелять придётся.
– Поняяли, – кивнул тувинец.
– Ну, начали. – Иван Ефимович вышел из-за казармы и неверным шагом стал приближаться ко второй вышке. Не доходя метров десять он стал кричать всякую хрень на японском, какое-то стихотворение в голову про Луну пришло. Вот его и выкрикивал: