Проверили дальность этой пушки. Снарядик при приличном угле возвышения улетал дальше километра. Заменили на нормальную фугасную гранату от 37 миллиметрового снаряда и максимально облегчили вес самого снаряда, сделав начинку из того же бездымного пороха. Запустили. Это как светошумовой гранатой «Заря» бабахать. Эффект интересный. Приличный взрыв и вспышка и минимальное количество осколков. Ладно, собрали все восемнадцать ружей Курчевского в подобие «Катюши». Разница только в том, что «Катюши» заряжались сзади, а ружья Курчевскго спереди, но для дальности километр при стрельбе по пехоте или коннице это значение не имеет. Зарядили и жахнули. Всеми восемнадцатью ружьями сразу. Ну, так себе – разлёт приличный. Но и «Катюши» – это далеко не точное оружие. Но вообще, восемнадцать одновременно взорвавшихся свето-шумовых гранат это серьёзно. Поставили всю эту очередную вундервафлю на грузовик ЯГ-12. В Монголии же придётся в основном с конницей и пехотой воевать. Надеялся Иван Яковлевич, что монгольской (баргутской) коннице точно мало не покажется. Второго залпа и не понадобится. Снарядов в РККА для этих хреней полно. Нужно будет позвонить Мехлису и сказать, что нашли применение этим штукам, зря Курчевского расстреляли.
Звонок телефона слоновой кости – междугороднего Ивана Яковлевича резко из состояния благодушия вывел.
ХТ-26
Глава 15
Событие тридцать восьмое
Гестапо обложило все выходы, но Штирлиц вышел через вход.
Помяни чёрта.
– Слушаю. Брехт. – Не скроешься же, раз телефон этот звонит, то прошёл через коммутатор, и не обманешь, что на учениях был. В соседнем кабинете лейтенант Володька знает, где сейчас комбриг.
– Ты, Брехт, так и не научишься представляться, как положен. Слушает он. Ну, слушай. У меня на столе листок один лежит, даже два листка лежат. На одном я выписал все кляузы на тебя. Кратенько. А на втором листке – приказ об аресте командиров в 1-й Отдельной Краснознамённой армии. Тебе какой зачитать? – Надо же, только о Мехлисе подумал, и вот тут, как тут, и арестом грозит. Ну, это вряд ли. Хрен им, а не Брехт. Тех двоих или троих, НКВДшников, что могут за ним послать, он легко отправит в места вечной охоты. Потом спокойно соберётся, возьмёт жену и детей и перелетит во Владивосток на летающей лодке, а там, через товарищей контрабандистов, в Америку.
– Давайте приказ, товарищ заместитель народного комиссара обороны. – Иван Яковлевич усмехнулся. Нет, если бы хотели арестовать, то этого звонка бы не было. Главное теперь, не показать, что хоть чуть-чуть испугался. Кто трусов любит!?
– Я же тебе, комбриг, раз пять уже повторял, называй меня – Лев Захарович и короче и спокойней, а то гаркаешь, как все, уши болят.
– Так, приказ же, Лев Захарович, – вот, не станет звонить и Захаровичем называться, если там арестовать решили.
– Не интересно с тобой Брехт. Хорошо, по делу давай. Читаю кляузы. По порядку поступления. Первая от лейтенанта Хайдарова. Пишет, что ты ему пальцы на руках сломал.
– Врёт, това… Врёт, Лев Захарович, я ему только на одной руке пальцы сломал.
– То есть, не отрицаешь, что как в царской армии рукоприкладством занимаешься. Да не солдатиков царских мутузишь, а командиров Красной Армии.
– Нет, Лев Захарович, это не я рукоприкладством занимаюсь, а он.
– В смысле, он на тебя напал?
– Нет, я на него, но перед этим …Там, так дело было, моя приёмная дочь перед поступлением в медицинский институт у нас в госпитале подрабатывала медсестрой. Ну, а лейтенант Хайдаров туда попал летом с пищевым отравлением. Дурак, ягод нажрался волчьих. Ну, Валька ему лекарства принесла, а он её за задницу схватил. Дочь у меня пять лет у-шу занималась. Борьба такая китайская, навроде нашего самбо. Ну, она руку его в захват взяла и два пальца ему сломала. Тот в крик. А у меня жена в госпитале служит. Она на крик прибежала, а он, в смысле, лейтенант Хайдаров, кричит, что арестуйте, мол, девку, она на него напала и руку ему сломала. Катя, это жена моя, дочь увела и мне позвонила. Я пришёл, выслушал обе стороны и решил, что этот придурок уже на семь лет тюрьмы заработал, а у него ещё одна рука целая, так он может и на добавку раскрутиться, жалко пацана стало. Молодой, деревенский дурачок. Только училище закончил. Пограничником был. Вот, я и решил помочь ему. Взял и ещё два пальца на другой руке сломал. Ну, чтобы не смог повторить попытку изнасилования.