Peter Henry Phillips — Secret
Каким будет мой уход? Мне почему-то отчаянно хотелось уйти незаметно, тихо, так чтобы, никто и не вспомнил о том, что я вообще существовал когда-либо на этой планете. И мне болезненно не хотелось похорон и моего мёртвого тела. Если его никто и никогда не увидит, это будет означать, что я и не умру вовсе, а просто исчезну, испарюсь как дым или туман, и люди, те, что знали меня, станут когда-нибудь сомневаться в том, а был ли я на самом деле? А может быть я настолько привык в своей жизни к восхищённым облизывающим взглядам и мужским, и женским, что мысль о том, что эти же люди увидят меня трупом и изрекут банальное, что все, абсолютно все люди, и красивые, и уродливые, и успешные, и беспутные, все абсолютно имеют один конец — превратиться в ничто, была мне противна. Мне не хотелось разочаровывать их…
Поэтому я решил расквитаться с подаренной мне дважды моей щедрой матерью жизнью на Тибете. Решение было принято молниеносно, приобретено необходимое снаряжение и авиабилеты.
За всеми этими мыслями я не заметил, что не ем сутками, что на утренней пробежке не добегаю и до середины привычного маршрута, что меня часто тошнит, но главное, необычно системно и при любой температуре воздуха знобит меня — всегда ненормально горячего Алекса. Причём горячего и духовно и физически.
Заметила эти перемены моя сестра, нечаянно нагрянувшая в мой офис.
— Алекс, мне не нравится, как ты выглядишь. Ты похудел. Сильно! Признайся, опять наркотики?
— Нет. Я давно забыл о них, Маш. Это была глупость, сколько ещё ты меня попрекать будешь?
— Слушай, ты мне серьёзно не нравишься. Когда ты в последний раз ел?
Я не смог вспомнить, но ответил «сегодня утром» для правдоподобности.
— Не ври. Я тебе сотню раз говорила — если не умеешь врать и не берись! Делаешь только хуже! Я знаю, в чём дело: ты подцепил какую-то заразу от своих девок. Срочно на обследование! Это не обсуждается.
— Маш, это бред, я нормально себя чувствую!
— Вот! Нормально — это не твой ответ. Раньше ты выглядел сногсшибательно и чувствовал себя прекрасно.
— Да, особенно когда Марк находил меня в кабаках…
— У всех наших грехов есть последствия. Сейчас я позвоню этому твоему Тони и попрошу обследование вне очереди, чтобы не терять время. Инфекция может очень быстро прогрессировать.
Обследование я прошёл уже на следующий день, и у моей инфекции оказалось очень странное название: острый лейкоз во второй стадии.
— Это не приговор, Алекс, — плескался эмоциями Тони, а Мария плакала навзрыд.
— Во-первых, у тебя не самая злокачественная форма, а во-вторых, в наши дни вторая стадия — это практически 80 % полных выздоровлений! Мы начнём лечение завтра же. И я настаиваю на пересадке костного мозга сразу, не дожидаясь метастазирования.
Mansionair — Easier
Я долго слушал планы Тони на тему моего лечения, он вслух обдумывал свою стратегию для моего конкретного случая, советовался с Марией, а я размышлял о том, что судьба — истеричная выдумщица: даже в конце жизни не оставляет меня без своих сюрпризов. Объективно, весть о том, что моя кровь больна раком, оказалась самой прекрасной новостью за все последние пять лет… Мне несказанно повезло! Убивать себя нелегко, а решиться очень тяжело, ломая свои инстинкты выжить во что бы то ни стало. Не хотелось мне и в самом конце терзать себя этим ужасающим решением — убить себя самостоятельно, не дожидаясь, пока это сделает грёбаная жизнь. И вот нежданно-негаданно — облегчение! Оказывается там, наверху, мне решили помочь! Вот он, мой естественный конец: какая жизнь, такое и завершение — сгнить от рака под занавес. Но, как ни крути, это всё равно лучше, чем убить себя самому!
— А сколько я проживу без лечения?
Тони смотрит на меня с недоумением, Мария от шока перестаёт рыдать.
— Ну, я не знаю точно, но, вероятнее всего, от полугода до года, — отвечает Тони.
— Значит, в среднем у меня около восьми месяцев, и это также означает, что я с высокой долей вероятности дотяну до ноября. Получается, я умру в 33 года, в возрасте Иисуса. Мария, это ведь хороший знак, а? Как ты думаешь?
В этот момент моя сестра срывается с места, и, заливаясь слезами и захлебываясь злостью, начинает хлестать меня по лицу, щедро раздавая пощёчины.
— Ах ты, сволочь! — стенает она. — Ни один из моих детей не доставил мне столько хлопот и боли, сколько один единственный больной на всю голову чёртов брат! Вот нельзя же было полюбить нормальную девушку, не трахаться со всеми подряд, а создать семью, родить детей и ездить раз в год на отдых в Мексику! Нет! Надо было страдать хернёй по какой-то замужней дуре, которая не удосужилась поверить тебе и разглядеть твои чёртовы больные чувства! Нет! Надо было жениться на ком попало и постоянно попадать в полнейшее дерьмо, скатиться в чертову канаву, отыметь пол города девок и под завязку заболеть раком! Так нет же, тебе и этого мало, мало ты выпил моей крови, теперь тебе, вдобавок ко всему, приспичило отказываться от лечения? Да?