Так случилось, что моё взросление пришлось на период распада СССР, переоценки общественных и личностных ценностей, разрушения экономики, болезненного обеднения людей. Все прицелы были сбиты, всё вокруг рушилось и падало в пропасть. Наши родители не знали сами, как выплыть, и уж тем более им совершенно было не до осознания необходимости привить детям правильные ценности, определить для них верные ориентиры. Бедность, в которую мы попали, удручала и пугала мой ещё детский разум и подобно силе притяжения чёрной дыры искривила мои строгие, правильные, честные векторы. Люди, которые сумели добиться успеха, вызывали уважение и благоговейный восторг, а собственная неспособность сделать то же самое низвергала достоинство, запуская механизмы самобичевания.
Мы с Артёмом долго ведём дебаты на повышенных тонах. Я стараюсь придерживаться версии «привёл в дом кого попало», но быстро сдаю позиции под натиском фактов: «Алекс — американец, в Кишинёве живёт временно в связи с рабочим проектом». Парень не беден и, если мой муж ничего по пьяни не перепутал, он происходит из русской семьи то ли промышленников, то ли аристократов иммигрировавших в США ещё до Революции.
Для Артёма важно то, что его новый друг, возможно, сможет каким-то образом помочь и нам перебраться в «страну, где мечты сбываются», поэтому он считает, что нам просто необходимо с ним дружить, ведь мой муж с незапамятных времён вот прямо спит и видит себя в Америке! Ну и ладно, в этом вопросе я с ним солидарна: Алекс — хорошее и полезное знакомство.
Глава 2. Первый день вместе
Алекс, наш новый друг, появился на следующий день уже в десять утра с пакетом белья, и это говорило о том, что он, как минимум, не спит до обеда, подобно моему мужу, а значит, привык и любит работать.
Я слышала, как подъехала его машина: смотрю в окно и вижу, как он выходит из своего Porsche, как закрывает его небрежно-элегантным жестом, как двигается к нашему дому. Алекс идёт не торопясь, движения его бёдер и плеч, манера держать голову слегка приподнятой говорят о колоссальной уверенности в себе, он пропитан ею, он излучает успешность, силу, волю. Его тело идеально: широкие плечи, рельефные руки, тонкая талия, узкие бёдра и мышцы, повсюду мышцы — их мягкие очертания невозможно скрыть летней одеждой. Я далеко не почитатель натренированных мужских тел, но даже у меня невольно рождается желание раздеть этого парня и посмотреть на картину, так сказать, целиком! Он мужественен, но красота эта не вымучена в тренажёрном зале, а, скорее, подарена природой, потому что органична. Алекс высокий, но, похоже, ниже Артёма, и мне почему-то это безумно приятно. Хоть что-то лучше у моего родного мужа!
Аристократизм, воспитанность, изящные манеры — это стиль его существования, они в каждом движении, жесте, в каждой фразе, каждом взгляде:
— Привет! — улыбается.
— Привет.
— Не разбудил?
— Ну как сказать…
Я стою на пороге в коротких шортах и футболке, в которых обычно сплю, волосы распущены и не причёсаны, хотя встала я уже давно. Само собой, на лице нет косметики, а я без неё даже мусор не выношу!
— Можно войти?
— Входите.
Алекс входит в мой дом, на лице его исключительно взвешенная улыбка, в ней ни на йоту не больше радости от нашей встречи, чем того требует ситуация. Он идеально контролирует свои эмоции, управляет ими изящно, как парусником; я завидую, но не только, я копирую. Я как губка впитываю умения людей, которые преуспели больше меня в чём-либо. Меня не интересуют неудачники, я вижу только успешных людей, красивых, талантливых, трудолюбивых. Я учусь всю свою жизнь, сколько помню себя, люблю это и делаю исключительно хорошо — всегда была и буду отличницей.
— Я принёс то, что обещал! — протягивает пакет в красивой обёрточной бумаге.
— Забирайте обратно, я же сказала, это — лишнее! — возмущаюсь, но с необычайным для себя достоинством.
Я чувствую, как подражаю ему — это непроизвольно, просто я так устроена. Мой тон, моя манера смотреть и улыбаться идеально соответствуют его стилю, и я открываю для себя, насколько это приятно, буквально наслаждаюсь происходящим.
— Чем занимаетесь? — спрашивает, легонько облокотившись на столешницу.